Кто бы мог подумать, что от жены я буду скрываться в душе? Фиктивный брак.
Достал из бардачка сигареты. Понюхал. Ммм… Последний раз курил на Новогоднем корпоративе. Тогда помогло.
Дым терпкой вишни поплыл по салону.
Романова, как же ты всколыхнула меня сегодня.
Когда стояли у окна — чуть не сдурел от желания. Хотел поцеловать. Глаза, губы, её горячее дыхание — снесло все преграды в голове. Ещё мгновение, и я просто увёз бы её к себе.
Родители, конечно, обломщики.
Сигарета давно погасла.
Глянул на часы. Почти сорок минут просидел в машине. Надо идти в дом.
Стол уже накрыт, зелёный чай с молоком в кастрюле. Успокоительный.
Ждут, без меня не садятся.
Мама сразу засуетилась. Всё хотела спросить что-то, но видимо все разговоры на потом.
Сначала накормить.
Ужин прошёл в тишине.
В моей голове мысли скакали от Ирины — к решению насущных вопросов, от воспоминаний о нашем прошлом — к аварии.
Чёрт возьми! Надо отдохнуть… Хоть немного поспать. Выключить голову.
— Пап, неси коньяк. Завтра на такси поеду.
Отец быстро распечатал бар.
Три бокала моментально оказались в его руке, и он кивнул головой в сторону гостиной.
— Прости, мам, но сегодня не до чая. Завтра с утра будет самое оно.
— Всё хорошо, сынок. Идите, идите. Поговорите.
— Мать, ты с нами? Мы в гостиной! — на ходу сказал отец.
— Да! Сейчас подрежу лимончик, лёд достану — и к вам.
Янтарные всплески напитка наполняли рюмку.
— Давай мать подождём. — сказал негромко отец.
В полумраке гостиной стало немного спокойнее.
Я держал в ладони бокал, чуть-чуть покачивая его. По стенкам медленно сползали капли, оставляя ножки. Коньяк начинал уже нагреваться, и я вдыхал ароматные пары в предвкушении обжигающего глотка и послевкусия.
Я думал об Ирине.
Наверное спит уже. Скоро полночь. Она сейчас совсем рядом.
Минут десять ходьбы. В доме друзей. Обалдеть.
А ведь с Романовой меня познакомили Макаровы.
Серёга при любом удобном случае показывал фото и говорил: — Димка, не пожалеешь, — Красавица, умница! Готовит как! Детей любит! Родите пацана, и вместе с Сашком нашим вырастет. Он малому как старший брат будет! Вот как мы с тобой! Давай познакомим вас? А? Ну, что ты всё один?
И перед майскими праздниками я сдался. Ира светилась от восторга. В глазах — искры! Красавица! Лучше, чем на фото.
Вечером мы все должны были отправиться в ресторан. Но наши планы не совпадали с планами отцов-командиров.
Встретились мы с ней только через два месяца.
И эта встреча привела нас в ЗАГС
На кухне пиликнул телефон.
И вдруг мы вздрогнули от крика:
— Дима! Саша! Срочно скорую!
— Что случилось? — бросились на кухню.
— Звонит Ирина, в трубке слышно только рваное дыхание. Молчит… Набирай скорую и дай мне, я сама им всё скажу.
Мама была в своей стихии. В ней проснулся врач.
У дома Макаровых мы оказались за две минуты.
Скорая была на подходе — в тишине звук сирены было хорошо слышно.
— Дверь заперта. Ключи я ей отдал. Дом сдан под охрану.
Я сразу позвонил на пульт.
— Окна целы. Света нет. Единственная возможность попасть в дом — выбивать стекла, — решительно сказал отец и быстро побежал в машину за монтировками.
Я рванул за пледом и подушкой. Накрыть осколки на раме, чтобы самому не пораниться.
Где находится Ирина? Главное не порезать её осколками. Решили лезть через окно в ванной.
Там стекло тоньше, без брони. Это был единственный выход. Точнее вход.
«Прости, Серёга, но иначе нельзя!» — подумал я, разбивая окно.
Звон стекла, подъехавшая скорая.
Все беды сегодняшнего дня и ночи были ничто, по сравнению с мыслью о том, что мы можем не успеть.
Глава 15
В коридоре, поджав ноги к груди, лежала Ира. В руке у неё была моя смятая визитка, а рядом — телефон.
В дверь быстро вошла бригада скорой, следом вбежала мама.
Иру осмотрели, и решили перенести на диван.
Манипуляции докторов мелькали как в кино: уколы, система, писк кардиографа, короткие фразы и никакой суеты.
Поднял телефон. Заблокирован.
Почему в нашей с Романовой истории всё случается через боль? Ну, неужели нельзя было там, наверху, как-то послаще завернуть сценарий наших отношений?
Например знакомство, которое привело к браку. Так за это Романова вообще должна была с меня пожизненную ренту требовать, а она улыбалась и не выпускала своей тонкой руки из моей ладони.