— Я за любой кипишь, кроме голодовки — весело ответила подруга.
И тут нас позвали на ужин. Мясо было готово. Мы в четыре руки сгребли все вкусняшки и быстренько переместились на лужайку заднего двора. Вечер был волшебным: тишина, птицы, на небе редкие облака, лёгкий ветерок.
На полянке стояли лежаки, кресла-качалки, и складные стулья для кемпинга. На любой вкус.
— Устраивайтесь, девочки, отдыхайте. Сейчас всё будет ок! — и Сергей начал носить на столик бокалы, шашлык, соусы, овощи, зелень, каждой оторвал лепёшку и присел рядом с Натальей на лежак.
Я устроилась в кресле-качалке. Есть хотелось неимоверно, ловко подхватив кусочек мяса, я быстро попыталась его укусить, но оно оказалось горячим. Я никак не ожидала этого, и кусок пришлось скинуть в тарелку. У меня мгновенно брызнули слёзы, а язык распух.
Всё произошло так быстро, что никто ничего не успел сказать.
— А-а-а… — я только махала руками в открытый рот.
Возле меня в мгновение ока оказался Дима и присел на корточки. Он смотрел такими печальными глазами, что мне стало неловко от того, что я опять как-то привлекла к себе внимание.
— Давай, я вылечу твой язычок, милая моя, — совершенно никого не стесняясь, шёпотом произнес Дима.
Я сидела с открытым ртом и не могла сказать пока ни слова, потому что язык щипало, да и дар речи пропал от такой откровенности.
— Полечи её уже, Дим, мы не смотрим, — сказал Сергей. И правда они с Натальей отвернулись, нежно обнимаясь и чокаясь бокалами.
— Высуни язык, — улыбаясь тихо сказал Дима.
Сейчас я думала только о том, что у меня пылает язык.
Да и Романов не придал значения этой фразе, что она может звучать очень горячо и подразумевать совсем другое.
Я послушно высунула язык изо рта. И Дима слегка начал на него дуть. Стало действительно полегче. Но глаза у него постепенно стали темнеть, а дыхание вдруг сбилось.
— Устроили тут фильмы для взрослых, блин! — посмотрев на нас, Макаровы встали и пошли в дом. — Сейчас лёд принесём!
Я немного прикрыла рот, потому что закрыть его совсем не могла — язык неимоверно горел. А Дима сидел передо мной на корточках и не сводил с моего лица взгляд. Он смотрел сразу везде — в глаза, на губы, на язык и в его глазах бушевал океан.
Мы замерли.
Глава 46
Я сомкнула губы. Пусть лучше сгорит язык, чем я буду сидеть перед ним в такой двусмысленной позе.
Сбоку подошла Наталья и протянула мне стакан со льдом. Я положила в рот пару льдинок и испытала такой кайф, что невольно застонала и начала рассасывать лёд.
— О-о-о, не-е-ет! — хором взвыли Макаровы. — Может вы, ребята, сходите в дом, а? Да рядом с вами находиться нельзя, вас же бомбанет прямо сейчас! — срывающимся голосом сказала подруга.
— Романов, ну что вы как маленькие, ей богу! — поддержал жену Сергей.
Дима резко подскочил и пошёл в дом. Лицо у него было красным, а скулы ходили ходуном.
У меня тоже появился румянец, и я отвернулась в сторону. На счастье у меня был лёд. Я быстро насыпала несколько льдинок в ладони и приложила его к щекам. Стало полегче.
Вернулся Дима быстро. Был спокоен и немного улыбался.
Язык почти перестал гореть, и я решила не молчать, а хоть как-то разрядить обстановку и сказать, что всё прошло, но Макаров меня опередил в своём стремлении вещать.
Он поднял бокал как для тоста.
— В прошлый раз, Романов, ты подбил Ирке глаз и ходил за ней по пятам, водил за руку, потом взял да и женился, — выпил он содержимое бокала. — Теперь язык подпалил и будешь мясо ей жевать? Так и до детей недалеко!
— Макаров, думай, что болтаешь? — спихнула Наталья мужа с лежака, — иди, вон, за шашлыком смотри, а то жевать нечего будет!
Серёга заржал и пошёл к мангалу, а мы с Димой и Наташей переглянулись и улыбнулись.
— А я совсем даже не против, — вдруг сказал Дима, — мне очень хочется детей, — и внимательно посмотрев мне в глаза пошёл дожаривать мясо.
Наталья повернулась ко мне и широко улыбаясь, показала два больших пальца. Я ответила ей улыбкой и, пожав плечами, принялась отрезать от злополучного мяса кусочки.
Понемногу получалось их жевать. И, конечно, все мои желания угадывал Романов. На моей тарелке были узоры из мелко нарезанных овощей, мяса, зелени, и смотрелось это как какой-то мозаичный узор. И выложен он был заботливой и нежной рукой… моего мужчины.
Сергей сидел в кресле-качалке недалеко от мангала, а Дима на лежаке возле меня.