— Ишь, заговорила. Чего меня то звала?
— Сообщить радостную новость, мам. Но, видимо, ты так ненавидишь всё, что связано с мужиками, что даже не рада внуку. Но вот я тебя в известность поставила, и хватит мне отрицательных эмоций. Пойду, схожу в органный зал, буду питать душу прекрасными звуками. И малышу полезно будет. Пока…
— Ну, пока… Пожалеешь, Ира! — услышала я слова мамы и мне стало совсем муторно.
Рядом со мной не было группы поддержки, но я была не одна, и было так тепло и хорошо.
Пытаясь сдержать слёзы я быстро зашагала по дорожке в сторону зала с органом.
«Что может растопить сердце этой женщины? Думала я, идя сначала быстро, затем сбавляя шаг. Надо, видимо, оставить её в покое. Пусть принимает этот факт».
Глава 57
После концерта можно было спокойно ехать домой, но разговор с матерью никуда не исчез, а давил на мозг, на сердце. Молчать я не хотела и надеялась, что сообщение о ребёнке немного сблизит нас.
Отношения с ней были далеки от идеала. Мои успехи в учебе и карьере она считала своими, а неудачи и проблемы — исключительно моей бездарностью и тупостью.
Другое дело отец. С самого детства я помню рядом только его: поход в цирк, зоопарк, в кино, прогулки в парке, школа и выпускной — везде он.
Родители, находясь в одной квартире, давно жили каждый своей жизнью, превратив её в коммуналку. До сих пор для меня загадка, почему они её не разменяли и не расстались, налаживая каждый свою жизнь? Скорее всего, предрассудки. Но точного ответа я не знала.
Кто из них любил, а кто позволял себя любить — я поняла в тот день, когда будучи подростком, услышала разговор мамы с её подругой по телефону. Она любила другого. Всю жизнь. И будто мстила мужу за то, что я его дочь, а не того мужчины.
Теперь мама не появится на моём пороге ещё долго. Жаль. Совсем не этого я хотела от нашей встречи.
Что ж. Надо позвонить отцу. Мне нужна была поддержка и добрые слова. Я не стала ходить вокруг да около.
— Привет, пап!
— Привет, дочурка! Я…
— Пап, я беременна… Вот…, - не дав сказать ни слова отцу я выпалила новость.
— Так это же замечательно, Ирочка! Не обращай внимания на мать. Она мне уже доложила в красках вашу встречу. Перебесится и примет. Куда она денется?
— Обидно, па-а-ап, — и у меня задрожал подбородок.
— Хочешь, я побуду с тобой? Посидим вместе, как раньше, помнишь, Иргуш?
— Давай, пап…, - у меня потекли по щекам слёзы, — Я жду тебя.
— Собираю сумку и к тебе. Где тебя забрать?
— Возле органного зала. Аккуратнее только, пап, — плакала я в трубку.
Эти слёзы будто смывали весь негатив последних событий и разговора с мамой. Появилось ощущение, чтонадо мной открылось голубое небо среди облаков.
И это детское имя. «Иргуша» — так называл меня только папа. Когда я была совсем маленькой, звал цветочком, ягодкой. А когда я начала сопротивляться и твердить, что я уже большая и не ягодка, а мне целых шесть лет, придумал имя, созвучное с моим и с моей самой любимой ягодой — иргой.
Когда машина отца остановилась рядом со мной — от слёз не осталось и следа. Настроение подпрыгнуло до небес! Я быстро села на пассажирское сиденье, и мы поехали домой.
— Ты сколько сможешь пожить у меня? — с надеждой, что это не один, а хотя бы три дня, спросила я.
— Сколько скажешь, дочь. Главное, чтобы ты хотела, чтоб я был рядом. Если тебе станет в тягость — скажешь волшебное слово — и я уеду. Не хочу быть … лишним. Понимаешь?
— Да, пап… Прости, но я многое знаю о вас мамой…
— Ну и хорошо… Учиться надо на чужих ошибках, доченька…
Оставшуюся неделю отпуска отец прожил в моей квартире. Мы даже умудрились съездить с ним на рыбалку и пару раз ходили за грибами. Это были моменты колоссального откровения и они опять сблизили нас, как в детстве.
Я рассказала ему про нынешнего Романова. Про наше знакомство и фиктивный брак он знал от мамы. Она достаточно наглядно всё описала, непременно ткнув отца тем, что это его влияние и воспитание меня такой дурой.
В фиктивном браке отец ничего дурного не видел. Если некоторые проблемы можно так решить — почему бы и нет?
А вот про нашу встречу в начале лета и о тех бедах, что случились в отпуске и о моём побеге узнал из первых уст, так сказать.
— Ты жалеешь, что уехала?
— Нет, пап. Думаю, что я правильно поступила. Нужно время, чтобы понять — остынет вот тут, — показала я на сердце, — или нет. А в голове наоборот, должно всё немного уложиться, чтобы всё понять.
— Да, уж… Главное саму себя не переиграй, умница моя родная, — улыбаясь, сказал папа, — а то, говорят, от ума горе бывает. Помнишь?