— Милая моя Иринка, — одними губами проговорил он мне в ладонь и попробовал поднять руку с системой. Но видимо игла была глубоко в вене и шевелилась только кисть.
Я взяла Диму за пальцы и боролась со слезами, которые стояли в глазах.
— Димочка, тебе больно?
— Терпимо… — только по губам прочитала я.
Мы не отрываясь смотрели друг на друга и я тонула в его глазах. Столько нежности и тоски было в них.
— Ир, — позвал Дима.
Я наклонилась поближе.
— Я люблю тебя… — одними губами произнёс Дима
На мониторе замигали цифры поднимающегося давления.
Я не знала, что признание будет таким быстрым и таким необходимым нам обоим.
— Я тоже, Дим, очень тебя люблю! — по щекам хлынули слёзы и я улыбнулась. — И уже, видимо, давно. Тогда, когда ты был ещё моим мужем.
Я наклонилась и дотронулась губами до его горячих сухих губ.
Глаза Романова покраснели и он застонал сквозь зубы. Его губы прошептали:
— Дурак я… Прости … любимая …
— Мы прощаем тебя, — сказала, я вытирая глаза, улыбаясь и расстёгивая свою рубашку снизу.
Глаза Романова округлились, а на мониторе опять запрыгали цифры, показывающие давление пациента.
Глава 63
Я повернулась боком к Диме и подняла полы рубашки. Живот был достаточно большим, чтобы не догадаться о том, что это беременность. Я уже чувствовала первые шевеления наших малышек.
— А вот и мы, папочка, — повернула я голову в сторону Романова.
По его щеке стекла крупная слеза.
— Почему ты молчала? — читала я не только по губам, но и по взгляду.
И мне показалось, если бы он сейчас мог встать — мне бы досталось хорошенько. По взрослому.
— Нравится? — дразнила я Романова расстёгивая пуговки всё выше.
— Ох, — раздался выдох, и он перевёл свой взгляд на пах, укрытый тонким одеялом.
Там всё было как надо. Красиво и очень желанно. Мне хотелось дотронуться до него. Я вспомнила, какими жарким были наши деньки ещё четыре месяца назад, и вдруг почувствовала неимоверный прилив жара в груди и внизу.
Таких ощущений раньше не было. Гормоны? Ух ты! Что же будет дальше, если только от одного взгляда меня накрыло?
По коридору послышались шаги. Я быстро опустила рубашку.
Дверь палаты открылась и вошла медсестра.
— У вас всё хорошо, Романов? — спросила она и окинула взглядом монитор, потом Романова от головы к ногам, задержалась взглядом на его паху и перевела взгляд на меня. Ей сразу бросился в глаза мой живот. Она улыбнулась.
— Вижу, что всё хорошо. Аккуратнее будьте. Вы жена?
— Да, — уверенно сказала я.
— Хорошо. До отбоя я не приду. Если что — зовите. — Она подошла и вытащила иглу из руки Димы. Закрыла систему. — На ночь поставлю снова.
Девушка вышла, а я подошла к Романову и куда смогла, туда и целовала: в нос, щёки, глаза, руку.
Мне так хотелось, чтобы он меня обнял, но случится это не скоро. Его свободная рука легла на живот и я ощутила достаточно сильный пинок изнутри.
— О, футболист… Мальчик? — прошептал Дима.
— Два… Два футболиста… Двойня у нас, любимый…
— Двойня?
— Да, родной. В папочку пошли. Сначала ты мне мяч зафигачил в глаз и стал мужем. А теперь сразу два мячика с хвостиками забил куда надо и стал отцом, — засмеялась я.
Надо было видеть глаза Романова в этот момент! Жаль, что челюсть была в бинтах, а то валялась бы под кроватью.
Я расстегнула рубашку и села на кровати так, чтобы Дима смог трогать мой живот.
Его рука бродила сначала по животу, потом поднялась выше и я не заметила, как оказалась лежащей рядом с ним на кровати.
Слева рёбра были целые, и Романов прижал меня к себе так сильно, как только смог. Я глядела ему в глаза и не могла насмотреться.
Моя рука гладила его живот, грудь, замотанную бинтом, а мысли все были о том, что хочу его и меня начало трясти от воспоминаний.
— Дим, а можно туда к тебе? — спросила я его, когда его рука сжимала моё бедро.
— Нужно… — прошипел он.
Моя рука ловко мелькнула вниз и я ощутила под ладошкой обжигающий бархат. От прикосновения меня саму пронзила молния желания, и тепло разлилось по телу. Я сжала бёдра посильнее и испытала удовольствие такой силы, что забыла, что мы в палате и застонала. Это было громко.
Тут я не выдержала и отодвинула одеяло в сторону. От вида, что мне открылся, просто снесло голову. А Романову хватило того, что я смотрела на него и нежно ласкала. Его гортанный стон разнёсся по палате.