– А что ты сама чувствуешь? – В излюбленной манере отвечает Джон.
– Страх? – вслух озвучиваю честное предположение.
– А еще?
– А еще я до ужаса хочу возродить былое величие этого места. – Касаюсь пальцами изящной дверной ручки, но не открываю саму дверь. – Но не знаю как…
– Вот для этого мы как раз и пригласили Оливера. И еще десяток других адвокатов и юристов, которые помогут тебе разобраться во всех нюансах. Пора бы уже запомнить, что ты больше не одна.
– Да, мисс Берроу, мы сделаем все в наилучшем виде. – Поддакивает Оливер.– С чего вы бы хотели начать? С мистера Бэкка? Документы о передаче доли акций уже подготовлены, вам осталось их только подписать.
– Нет, – стучу ноготком по лакированной поверхности, – его мы оставим напоследок.
– Кристи, – предупреждающе протягивает Джон, – надеюсь, ты хорошо все обдумала?
– Не бойся, Хоуп, я прекрасно помню твои наставления. Все будет по-честному и по-справедливому. Никакой грязи. – Все же отрываюсь от созерцания двери и поворачиваюсь к своим спутникам. – Но, если уж я решила разбираться с проблемами, то начну с той, кто положил начало моему персональному аду.
Обещания надо сдерживать. Этому учил меня отец, да и Хоуп проповедовал ту же истину. Поэтому я действительно не мстила. Но самое интересное, что вместо меня это успел сделать папа, а я всего лишь распорядилась вещами по его последней воле. И была очень удивлена, когда в завещании не нашла ее имени ни напротив дома, ни напротив пункта о счетах. Он сам лишил ее всего и я не понимала почему. С этим вопросом я обратилась к юристам, но те лишь пожали плечами. Мол, их в такие нюансы не посвящали. В такие моменты остро чувствовалась нехватка информации, а дать ее мог только Хоуп. Но и тот улетел на конференцию, оставив меня на попечении теперь уже моих личных помощников. Поначалу было трудно, так как я привыкла к его постоянному нахождению рядом. Он стал для меня больше, чем врач. И больше, чем спасителем. Он был мне настоящим другом. Однако я прекрасно понимала и то, что он не всегда сможет быть рядом. У него есть свое личное пространство и карьера. А мне стоило научиться справляться со всеми вопросами самой. Как я это делала раньше, когда моя собственная жизнь была беспечной. И Джон постепенно делал шаги назад, позволяя мне расширять границы своих действий. А еще… отлучая от себя, заставляя свыкаться с «новым» старым укладом жизни.
Моя рука дрогнула лишь однажды.
Нет, не тогда, когда я взялась за ручку и открыла дверь родительского дома. И не тогда, когда я развернула официальное предписание перед носом матери. Я даже стерпела все проклятия, которыми она осыпала меня. Равнодушно смотрела на ее истерики и уж тем более не повелась на наигранные обмороки. Лишь молча продолжала сгружать ее вещи в расстегнутые сумки.
– Ты еще пожалеешь, – брызжет слюной она мне в лицо, стараясь выхватить очередную дизайнерскую тряпку. – Ты еще поплатишься!
– Ага, – отталкиваю ее от себя, – уже. Авансом. Хочешь, покажу следы?
Смотрю на ее перекошенное от злости лицо и мне становится дурно. И вот это вот называлось моей матерью. Вот этот человек, который плевать хотел на все человеческое, учил меня жизни.
– Для чего? – шумно вздыхаю. – Для чего ты тратила свое время на меня, если не любила? Зачем притворялась? Боялась, что отец тебя вышвырнет, если узнает о твоей ненависти ко мне?
Лили не отвечает, но ей это уже и не нужно делать. Ответ и так понятен. Она даже не брак свой спасала. Выносила и родила лишь для того, чтобы удержаться у кормушки.
– Что ж, раз он не успел этого сделать, – киваю на лежащие бумаги у камина, – сделаю я. Даю тебе еще полчаса на сборы, а затем проваливай из МОЕГО дома. Все по закону Лили, так что теперь тебе здесь нечего делать.
– Что, думаешь, прижала меня этой бумажкой? Думаешь, я не знала, что Трэвис собирается меня обставить? – Хмыкает она и истерично хохочет. – Я знала, что он подумывает вычеркнуть из завещания, но надеялась, что еще успею его опередить. Представляешь, а он оказался живучим гадом. Таблетки слишком медленно его убивали…
Да, вот именно после этих слов, мой лимит терпения был исчерпан. Помню, как схватила ее за волосы и засунула ее голову в небольшой фонтанчик, который отец установил в центре холла. Раньше я высмеивала этот интерьерный промах, а сейчас была благодарна. Потому что в нем оказалось фантастически удобно топить эту тварь. И, наверно, утопила бы. Да в мозгу резко всплывает голос Хоупа, который напоминает мне о последствиях. Руки дрогнули и пришлось выпустить ее из своей мертвой хватки. Лили Берроу отплевывалась и кричала, что я сумасшедшая и что меня вернут в больницу. А я лишь пожала плечами в ответ. Это вряд ли. Потому что у меня теперь очень много денег. А деньги, как известно, решают все в этом мире.