— Да, — едва шепчу, чувствуя, как губы пересохли.
Она помогает мне сделать пару маленьких глотков воды, и я с облегчением откидываюсь обратно на подушку.
— Жених твой звонил. Приедет скоро, — произносит она спокойно.
— Но… разве… — пытаюсь понять, что происходит, бросая взгляд на темное окно. — Уже ведь поздно.
— Да пожалела я его, — вздыхает она. — Так переживает. Пущу ненадолго, пусть увидит тебя.
Хорошо, что первый, кого я увижу, будет Алекс. Ему я хотя бы смогу улыбнуться, даже если сил совсем нет. С мамой все сложнее. Я позвонила ей сразу после того, как случилось падение, но строго-настрого запретила приезжать. Она, конечно, всегда делает по-своему, и в тот момент мне показалось, что она уже стояла на пороге, готовая поставить на уши всех врачей. Возможно, она так и сделала, потому что больница периодически напоминала улей, но удивительно — ко мне она не зашла. Точно так, как я просила.
Часть меня вздыхает с облегчением, потому что мне сложно сейчас объяснять, утешать или даже выслушивать. Слишком много боли и страха.
Алекс заходит в палату почти бесшумно, но я все равно чувствую его присутствие. Открываю глаза и встречаю его встревоженный взгляд.
— Птичка моя... — он садится на край кровати и осторожно берет меня за руку. — Как ты?
— Могло быть хуже, — пытаюсь улыбнуться, хотя губы дрожат. — А ты как тут оказался?
— Не хотел оставаться там, когда с тобой такое. Все бросил и прилетел. Как я мог иначе?
Я выдыхаю, чувствуя, как нахлынувшее облегчение разливается по телу.
— Спасибо, что приехал…
Я больше не могла сдерживать слезы. Они сами собой хлынули, как только Алекс оказался рядом. Он тут же обнял меня, осторожно.
— Тихо-тихо, птичка, — шептал он, поглаживая меня по волосам. — Я с тобой. Все будет хорошо, слышишь?
Я крепче прижалась к нему, наконец позволив себе расплакаться. Несколько дней я держала это внутри, пыталась быть сильной. Но сейчас, рядом с ним, больше не нужно было изображать храбрость.
— Я так боюсь… — мой голос дрожит.
— Мы справимся. Вместе, — Алекс ответил твердо, целуя меня в макушку.
Утром меня забирают на операцию. Время тянется бесконечно, а я ухожу в забвение под действием наркоза. Когда, наконец, просыпаюсь, ощущение будто плыву. Не понимаю, сколько прошло времени, но боль в колене словно притуплена. Несколько часов я прихожу в себя, пытаюсь осознать, что уже все позади, но тревога не отпускает.
Наконец, ко мне заходит врач. В его глазах вижу что-то похожее на сочувствие, и сердце начинает глухо стучать в груди.
— Алена, операция прошла хорошо, — начинает он, стараясь говорить спокойно. — Колено восстановили, будешь ходить, даже бегать после реабилитации.
На секунду я испытываю облегчение, но он продолжает.
— Но длительные нагрузки противопоказаны. С балетом придется закончить.
Слова ударяют, как молот. В горле встает ком, и я не могу ничего сказать в ответ. Лишь безмолвно смотрю на него, пока в голове звучит одно: это конец.
52
Алена
Алекс приезжает ко мне в больницу каждый день. Вне часов посещения, чтобы не пересекаться с мамой. Кажется, этот обаяшка успел очаровать всех медсестер в отделении, иначе бы у него ничего не вышло.
Старается поддерживать, смешить, отвлекать. Когда он со мной, получается переключиться.
— Аленка, ты же знаешь, что я с тобой до конца, да? — говорит Алекс, сидя рядом на стуле и крепко сжимая мою руку. — Мы придумаем, как выкарабкаться из этого.
Я киваю, хотя ком в горле не дает мне сказать ни слова. С ним мне действительно легче, но мысль о том, что придется оставить балет, не отпускает.
— Ты сильная, — продолжает он, пытаясь поймать мой взгляд. — Я видел, как ты боролась, как выкладывалась на сцене. Так что и сейчас справишься. Это не конец, слышишь?
— Но балет... — наконец, произношу я, не удержав слез. — Что я без него?
Алекс подается вперед, касается моего лица ладонью, вытирая слезы.
— Ты — это ты, Аленка, — говорит он мягко, но твердо. — Балет — важная часть тебя, но не единственная. И ты обязательно найдешь что-то, что принесет тебе радость, обещаю.
Снова киваю, стараясь поверить его словам, хотя страх все еще тянет меня вниз. Но пока он рядом, появляется хоть какая-то надежда.
— Птичка, наша фея-крестная шепнула мне, что скоро тебя выпишут, — с улыбкой говорит Алекс. — Мне нужно будет уехать на неделю, никак не получится вырваться. Но как вернусь, я тебя заберу. Подыскал квартиру. Поедешь? Готова?
— Жить вместе? — переспросила я, пытаясь осознать, что он действительно это предлагает.
— Ну да, — говорит он, наклонив голову чуть вбок и с озорной улыбкой. — А ты как думала? Такая ценная птичка мне и самому нужна. Готова?
Сердце на мгновение замирает, а потом начинает стучать быстрее. Жить вместе... Это совсем новый этап. Я нервно кусаю губу, но понимаю, что в ответе сомнений нет.
— Да, — тихо, но уверенно отвечаю я, встречаясь с его взглядом.
Алекс, не отводя глаз, медленно наклонился ко мне, и я почувствовала, как сердце бешено заколотилось. Когда его руки коснулись моей талии, внутри все словно вспыхнуло. Он притянул меня ближе, и прежде чем я успела что-то сказать, наши губы слились в поцелуе.
Это был не просто поцелуй — он был глубоким, страстным, поглощающим. Я почувствовала, как его дыхание становится тяжелым, а пальцы впиваются в мою кожу, словно он не мог насытиться этим моментом. Мое тело ответило само, я тянулась к нему, пытаясь стать ближе, крепче обнять его. Поцелуй становился все более настойчивым, а его горячие губы словно передавали все напряжение и страсть.
Каждое прикосновение усиливало пламя, и в тот момент мир вокруг перестал существовать. Были только мы и этот взрыв эмоций, от которого мне хотелось раствориться в нем полностью.
Вдруг резкая боль в колене заставила меня ахнуть и отпрянуть назад.
— Вот черт! Птичка, прости меня криворукого, — Алекс смотрел на меня с такой виноватой улыбкой, что мне даже стало смешно сквозь резкую боль в колене. — Я приспособлюсь, обещаю, не буду задевать. Как всегда рядом с тобой крышу сносит.
Он осторожно лег рядом, стараясь не касаться моей больной ноги, и обнял меня. На какое-то время мы просто замерли в тишине, наслаждаясь моментом. Его руки, такие сильные и заботливые, прижимали меня к себе. Я чувствовала его тепло, его присутствие, и эта близость словно успокаивала и убаюкивала.
На следующий день меня действительно выписали. С помощью костылей я, хоть и с трудом, добралась до своей комнаты. Было долго и трудно, но от помощи я решительно отказывалась. Каждое самостоятельное движение приносило хоть и небольшую, но победу. Я понимала, что теперь все будет по-другому. Жизнь, кажется, разделилась на «до» и «после». Но меня радовало хотя бы то, что могу справляться сама. Обычные бытовые вещи вдруг стали вызывать трудности, но я упрямо не сдавалась.
Шокировать родителей своими планами на переезд я не стала. Это будет слишком, да и сейчас не тот момент. Лучше сообщу позже, когда Алекс вернется. Мне нужна небольшая передышка — время, чтобы восстановиться, выдохнуть, и хотя бы немного подумать о будущем.
Эта неделя будет для меня возможностью прийти в себя, осознать все, что произошло, и попробовать принять новый ритм жизни. Теперь, когда балет остается в прошлом, передо мной стоит вопрос: чем я действительно хочу заниматься дальше? Я должна найти свое место в мире заново.
Я надеялась, что мама не начнет генерировать сотни идей и навязывать мне свои планы на мою жизнь. Ну хоть какое-то чувство такта у нее должно быть.
— Ален, у меня для тебя новость. В конце недели к нам приедет сын партнера Сережи в гости. Очень перспективный молодой человек. Я тут подумала, было бы неплохо, если бы...
В этот момент я просто отключилась от ее слов. Какая же я наивная…