Я в два счета поглощаю свою порцию и смотрю на свою новоявленную сестренку. Почему Алена медлит? Выгибаю бровь и красноречиво киваю на торт.
Она качает головой. Но потом все же берет маленькую ложку, отламывает крошечный кусочек и собирается его съесть.
— Нет! — громко вскрикивает Вика, гневно глядя на Алену.
Ее рука дрогнула, и ложка упала на пол.
— Простите, я все подниму.
Дрожащими руками собирает все с пола.
Это еще что такое? *Анна Павлова (1881-1931) — русская артистка балета, прима-балерина Мариинского театра в 1906—1913 годах, одна из величайших балерин XX века.
5
Алена
Так стыдно мне еще не было ни разу в жизни. Эту неприглядную сторону моего существования я не хотела показывать никому, особенно чужим, по сути, людям. Но маме куда важнее следить, чтобы ни одна лишняя крошка не попала в мой рот, чем беспокоиться о том, как я буду себя после этого чувствовать.
Я чувствую, как мои щеки пылают от унижения, а сердце сжимается от обиды. Мама всегда была строга, но сейчас её контроль переходит все границы. Она не понимает, что ее жесткие меры делают меня только несчастнее. Теперь эти чужие люди становятся свидетелями моего унижения, и это ранит еще сильнее.
— Я пойду к себе в комнату, — смотрю маме прямо в глаза, после чего разворачиваюсь и почти бегу из столовой.
— Стой, Алена! Мы не закончили ужин.
— Тогда, может, предложишь мне десерт? — разворачиваюсь к ней у самой двери.
Она смотрит, прожигая во мне дыру, но дальше спорить не осмеливается. Конечно, кому захочется трясти грязным бельишком на глазах у будущего мужа.
Не дождавшись ответа, я выхожу из столовой. Шум столовых приборов и приглушенные разговоры остаются позади, как и эти тягостные взгляды. Кажется, впервые за весь вечер я могу дышать свободно.
Поднимаюсь по широкой лестнице с металлическими позолоченными перилами на второй этаж, где быстро нахожу свою комнату. Да, мне пришлось все-таки перенести свои вещи из той, которую я выбрала изначально. Почему-то никто не захотел предупредить меня, что здесь останавливается Алекс.
Но эта комната тоже весьма неплоха. Здесь все в светлых тонах, что соответствует моему вкусу. И главное, тут очень большая мягкая кровать. Такая, о которой я мечтала всю свою жизнь. Но в съемных квартирах такой не могло быть по определению, а в академии, если тебе доставалась не самая скрипучая кровать и не продавленный матрас, считай, ты уже поймала удачу за хвост.
Так что, пользуясь нынешним положением, я с размаху плюхаюсь спиной на это роскошество, расставив руки и ноги звездочкой. И даже издаю неожиданно для себя полный удовлетворения стон.
— Как же хорошо…
Память подкидывает мне картинку идеального кусочка чизкейка… Рот наполняется слюной.
— Боже… Не хватало теперь умереть от обезвоживания из-за того, что истеку слюной.
Хихикаю себе под нос.
Я соблюдаю строжайшую диету, сколько себя помню. На балет мама отдала меня в раннем возрасте. Я не совсем соответствовала параметрам, необходимым для того, чтобы построить успешную карьеру. Партнер должен без труда поднимать меня во время танца. Поэтому она взялась за то, чтобы контролировать мое питание.
Не помню, когда последний раз ела досыта, о чем-то вредном и мечтать не могу, как и о сладостях. В целом, пока я в среде себе подобных, эти ограничения не доставляют мне проблем. Но как только мое окружение меняется на обычных людей, которые могут себе позволить, не задумываясь, съесть что угодно, становится невыносимо.
Моя жизнь была выстроена вокруг строгого графика и железной дисциплины. И тут я оказываюсь в доме, где никто не понимает, что значит держать себя в постоянном голоде. Алекс и его отец едят что хотят, и не беспокоятся о последствиях.
Все это приводит к тому, что мое самообладание начинает рушиться. Я осознаю, что здесь, в этом новом доме, мне придется бороться не только с собой, но и с окружающими меня соблазнами. Вопрос лишь в том, хватит ли у меня сил выдержать этот вызов.
И это я еще не вспомнила о последствиях всего этого диетного безобразия. Мой цикл сбит настолько, что месячных может не быть по четыре месяца. Мама, естественно, в курсе. Но кто думает о таком, когда достижения важнее? Например, сейчас, когда моя цель — роль прима-балерины в выпускной постановке. На нее придут известные театральные режиссеры, и от произведенного на них впечатления будет зависеть моя дальнейшая карьера.
Годы тренировок стали для меня настоящим испытанием. Жесткий контроль со стороны мамы, постоянные тренировки и строгая диета сделали из меня машину для достижения целей. Но какой ценой? Я все чаще ловлю себя на мысли, что живу не своей жизнью, а ее мечтой. А тут еще и переезд в этот дом, где каждый шаг под пристальным взглядом новых "родственников".
Я лежу на этой шикарной кровати, погруженная в свои мысли, и пытаюсь понять, чего хочу на самом деле. Мое тело истощено, а разум устал от бесконечных требований и ожиданий. Но, несмотря на все это, внутри меня горит огонек надежды. Надежды на то, что я смогу найти баланс между своими желаниями и чужими ожиданиями.
Роль прима-балерины в выпускной постановке — это мой шанс. Шанс показать всем, что я чего-то стою, что я могу достигать высот. Но также это и моя возможность понять, стоит ли это всех тех жертв, на которые я пошла. Вечные ограничения и борьба с самим собой — все это начинает казаться невыносимым, но я не могу остановиться, не могу позволить себе подвести маму и себя.
С закрытыми глазами представляю, как танцую на сцене, под восхищенными взглядами зрителей. Этот момент должен стать кульминацией всех моих стараний и страданий. Но, открывая глаза, я снова вижу реальность: роскошная комната, тишина и... пустота. В этот момент я понимаю, что самое трудное еще впереди.
Стук в дверь раздается, когда я уже погружаюсь в дрему. Тихий, но настойчивый, он вырывает меня из полусна. Я вздыхаю, открываю глаза и медленно поднимаюсь с кровати, чувствуя, как мягкие подушки и одеяла неохотно отпускают меня.
Алекс проходит внутрь, не спрашивая моего разрешения.
— Я не с пустыми руками, — поднимает тарелку с тем самым желанным чизкейком.
— Нет, ты что, унеси, — пугаюсь я.
— Я же видел, как ты смотрела на него, птичка, — усмехается Алекс.
— Мне нельзя, — мотаю головой, а сама неотрывно смотрю на десерт.
— Давай так, я оставлю это тут, — ставит тарелку на туалетный столик. — И сделаю вид, что ничего не видел. Не захочешь, отнесешь на кухню.
Подмигивает мне и скрывается в коридоре, после чего слышу тихий щелчок двери его комнаты.
Ну что за змей искуситель, а? Как же быть? ***
Дорогие читательницы! Не забывайте добавлять книгу в библиотеку тут: https:// /ru/book/byvshie-svodnyi-greh-b488557 И подписываться на автора тут: https:// /ru/sofya-feller-u11493789 Так вы будете в курсе всех изменений😉
6
Алена
Гипнотизирую кусочек торта не меньше получаса. В голове разыгрывается настоящий драматический спектакль: я, торт и мой непреклонный желудок, который то угрожающе урчит, то смиренно притихает. Тщательно взвешиваю свои шансы сорваться, если проигнорирую его и лягу спать, и если пойду относить его на кухню.
"Ну что, кусочек, ты даже не представляешь, в какой бездне борьбы оказался",— думаю я, как будто кусочек десерта может меня понять.
Торт молчит. Понятно, что он не просто торт, а тихий манипулятор. Затаился на тарелке, сверкая своей идеальной глазурью, как бы говоря: "Попробуй меня! Всего один маленький кусочек. Ну что тебе стоит?"
"Конечно, чего мне стоит",— думаю я, закатывая глаза. "Только последующие три дня крохотных порций брокколи и дополнительных тренировок, вот чем аукнется!"
Вздыхаю и встаю. "Я просто отнесу тебя на кухню и забуду."