И пока я считаю до десяти, пытаясь успокоиться, он в который раз меняет тему:
- Слушай, Кисунь, а чего ты взъелась на Эвелину?
Что ж ты будешь с ним делать? Меня реально штормит от него, от его наглых вопросов, просто от того, что он возник из ниоткуда и теперь сидит на моей кухне и, кажется, очень хорошо себя тут чувствует в отличие от меня. А я не понимаю, что со мной. Обида никуда не делась, я просто никогда ему не прощу, как он меня бросил. На обиду наслаивается возмущение его поведением – он ведет себя так, как будто ничего и не произошло, и мы старые приятели, с кем можно по дружбе обсудить любые темы и подшучивать друг над другом. Но только мы не друзья. И от этого всего горько. У меня не получается делать вид, что все хорошо. Мне то хочется разговаривать с ним на любые темы, он так хорошо меня понимает, то хочется броситься на него с кулаками. Шумно выдыхаю и говорю:
- Наоборот, это я ей не понравилась почему-то.
И тут в дверь стучат.
Глава 9
- Серьезно, Саш? Ты вызвал курьера? – я удивлена.
- Да, подумал, что тебе захочется поесть, - он деловито раскладывает что-то из пакетов, - кстати, и мороженое тебе купил. Ты же однолюб, надеюсь? И все также любишь фисташковое?
- Да, мое любимое, спасибо, - таю я, не хуже мороженого.
- Ну не буду тебе мешать, отдыхай, - вдруг заявляет он, пока я готовлюсь к очередной словесной битве и пытаюсь унять колотящееся сердце.
Он повзрослел, раньше не припомню, чтобы за ним водилась забота и желание накормить. А сейчас вот пожалуйста, хотя тогда мы были муж и жена, а сейчас – чужие люди. От осознания этого становится горько. Глупо конечно надеяться, да и зачем? Повторяю много раз про себя как мантру «Мы – чужие люди», когда за ним захлапывается дверь. Но не могу ничего с собой поделать и бегу смотреть в окно, как он выходит из подъезда. Размашистым шагом, такой красивый в своем костюме, что я невольно любуюсь им. А что? Имею право, тем более, что он никогда об этом не узнает. И не успеваю я додумать эту мысль, как экс-муж резко разворачивается и смотрит в мое окно и, конечно же, видит меня. Губы его расплываются в улыбке и он улыбается и машет мне рукой. Я запоздало прячусь за шторку, ругая себя за то, что смотрела и что он поймал меня за этим. Ох, хорошо, что он мороженое мое любимое привез, и я отправляясь к холодильнику, улыбаясь.
На следующий день мы встретились с Александром Владимировичем в офисе, где он выглядел как серьезный босс, как говорят «застегнутый на все пуговицы», холодный и властный, легко раздающий приказы и уверенный, что все немедленно бросятся их исполнять в самом лучшем виде.
Задания, которые мне скинул он по телефону в тот день, когда отвозил меня домой, я выполнила через два дня, отправила ему на почту. В ответ пришло короткое «принято», и ближайшие три дня мы общались исключительно по электронной почте или изредка сталкивались в коридорах. Пока в пятницу меня не пригласили на совещание по проекту. Каждый отдел отчитывался перед шефом и получал новые задания, а я пыталась запомнить, кто есть кто в этом огромном коллективе. Делала пометки по имени отчеству говорящих и их сферам ответственности, когда меня оторвал от этого занятия голос Александра:
- Вероятно, Вы все уже так или иначе познакомились с Надеждой Игоревной, но сейчас представлю ее официально, - он смотрел прямо на меня, и все повернули головы вслед за ним в мою сторону. – Итак. Надежда Игоревна, наша юрист на аутсорсе, будем с ней плотно сотрудничать в ближайшее время, в структуру нашей фирмы она не входит, поэтому все поручения, которые вы уже готовы ей дать, оформляем в письменном виде и передаем мне, а я буду решать достойна ли проблема внимания Надежды.
Я смотрю на него с недоумением, не то чтобы это нарушение субординации, но разве у него есть время просматривать юридическую рутину, чтобы отсеять то, чем я буду заниматься. Вижу, что все взгляды повернулись к нему, у кого-то во взгляде недоумение, кому-то все равно, кто-то заинтересован, а руководитель продолжает:
- Кроме того, в настоящее время Надежда будут заниматься вопросами получения технических условий строительства нашего комплекса от поставщиков коммунальных услуг, а вы сами понимаете, дело это хлопотное и сложное. Техусловия должны быть готовы к подписанию уже через неделю, так что не будем отвлекать Надежду и Наталью кажется, да? – он обращается ко мне.
Я киваю, не в силах вымолвить ни слова: по сути Александр Владимирович все мои контакты замкнул на себя. Просто прекрасно. Тем временем, он все говорит:
- Еще раз повторю, что никто сейчас не отвлекает Надежду, все юридические вопросы, излагаем в письменном виде. Я это все проанализирую, и возможно, наймем юристов, кто будет заниматься текущей деятельностью. Надежда у нас сейчас только на Надежду Игоревну, - он пытается шутить, и кто-то из присутствующих действительно улыбается.
Чувствую, что всеобщее внимание ко мне приковано намертво, все наверняка рассуждают, что я за важная персона, которую можно достать только через генерального. А он не облегчает мое положение и продолжает говорить о том, какую прекрасную сложную работу я проделала, что просто чудо какое-то сотворила, хотя я знаю, что никакого чуда не было. Обычная работа, сделанная хорошо. Но теперь таращусь на него во все глаза, не пойму за что такие щедрые похвалы? Это аванс за будущие труды? Это повод, чтоб проверить мою выдержку – как я буду реагировать на незаслуженное избыточное внимание целого офиса? Или просто метод мотивации меня как сотрудника? Мол, если похвалили, то и стараться приходиться больше. Видимо, задумываюсь я крепко, что слышу только окончание фразы, что через две недели намечается командировка с целью посещения крупной строительной выставки и заключения контрактов, всем командированным надо подойти отдел кадров.
Генеральный завершает совещание, благодарит всех за внимание, и когда все поднимаются с мест, стуча отодвигаемыми стульями, громко произносит:
- Надежда Игоревна, вас я прошу остаться.
Глава 10
Саша
Попросил ее остаться. Замерла на месте, сидит и смотрит на меня огромными глазами испуганного олененка. Да не съем я тебя, Кисунь! Хотя очень хочется. Не думал, что будет меня так вести от нее. Решил, что забыл, отболело уже давно. Не виделись с ней пять лет. Как же я ее поначалу ненавидел.
Нет, сначала я хотел бросить весь мир к ее ногам. Сам из бедной семьи, знаю не понаслышке, что такое, когда у родителей не хватало денег даже на еду. Помню, как ссорились мои родители из-за денег, как плакала мама, как смотрела она на отца, будто он подвел ее. Мы конечно не голодали, но многого были лишены, потому что денег не хватало. И это ощущение нехватки денег как причины всех бед и стало поводом для меня дать себе обещание – у меня деньги будут всегда, моя семья не будет никогда ни в чем нуждаться. Старался изо всех сил, в двадцать семь лет был уже генеральным директором небольшой фирмы, куда Кисуня пришла на практику.