"Жень, это Альберт. Возьми, пожалуйста, трубку."
Тут же подскочила и, натянув на себя махровый халат с тапочками, вышла на лоджию. Трубка в ладони вновь завибрировала, и я ответила на звонок.
— Привет, — до слуха дошёл мягкий голос Наумова Альберта. — Ну, как ты, каратистка?
— Привет. Рада тебя слышать, — душа невольно расслабилась. — Я в норме.
— Всю ночь за тебя переживал. Аж нашёл номер клуба и у Инессы выпросил твой номер телефона. Ты прости за вчерашнее. Лёвка на самом деле давно успокоился на счёт тебя. Возможно, вчера в нём сработала функция собственника. Ну, сама представь, чтобы ты почувствовала? Его когда-то любимая девушка эротично танцует у шеста в нижнем белье под слюнотечение десятков посторонних мужиков. Тут любой бы сорвался. Тем более, я почти уверен, что он так и не смог выкинуть тебя из головы.
— Поэтому пришёл в стриптиз-клуб праздновать свой мальчишник? — горько усмехнулась я.
— Женёк, ты Марка вспомни. Тот придурок тоже хотел жениться на тебе, будучи влюблённым в Еську. Ну мы мужики, видимо, так устроены.
Я умолкла, размышляя над его сравнениями. Только вот у Марка с Есенией сейчас счастливая семейная жизнь, а я ни на йоту ни приблизилась к подобному.
— Ладно. Как он? — состояние здоровья бывшего волновало не меньше.
— Ты про нос? Перелома нет, но сильный ушиб. С такой физией ему лучше нигде не появляться. Он после больницы надрался, как чёрт, теперь дрыхнет. Я чего звоню… Он вчера так просто брехал словами. Не бойся. Он никуда не пойдёт. Палиться перед невестой ему не выгодно.
— Хорошо. Спасибо, что успокоил, — голос словно осел в животе от облегчения.
— Не за что. А вообще был очень рад тебя видеть, — в голосе Алика послышалась робость. — Ты всё та же красотка. Танца не видел, честно, боялся хука справа от Лёвки.
Я засмеялась, окончательно освобождаясь от негатива.
— Ты запиши этот номер. И звони по любому поводу. Я по-прежнему твой друг, чтобы этот дурень там не болтал.
— Спасибо, Алик. Ты не представляешь, как для меня это важно.
— Пока.
Я сбросила вызов и прижала аппарат к груди, словно он сейчас единственная искра, способная дать тепло. Вернулась в комнату и снова легла, провалившись в сон. Проснулась к полудню. Мама всегда забирала Костю в свою комнату по выходным, чтобы дать мне выспаться. Сын уже знал этот ритуал и покорялся ему, не беспокоя своими потребностями.
На работу сегодня можно было прийти позже, так как хореографа по выходным нет. Посвятила свободное время сыну. Купила мальчику новые кроссовки и спортивный костюм, а также двух трансформеров, что не хватало в его коллекции. И завершили всё огромной пиццей и молочным коктейлем. На работу пришла в приподнятом настроении, приказывая себе забыть всё случившееся накануне. В зале стоял кумар и хохот подвыпивших мужчин. Ощущение, что они не уходили отсюда со вчерашнего дня.
— Так, а вот и ты, — поймала меня за руку Инесса. — Ты в норме?
— Да. Готова работать, — уверенно кивнула я. — Прости за вчерашнее.
— Не извиняйся, а делай выводы и не повторяйся, — ответила в своей манере управляющая, одним глазом наблюдая за происходящим в зале. — Живо в сценическое, и удачи.
Перед выходом на сцену выглянула в зал — никаких масок и людей похожих на моего бешеного. Облегчённо выдохнула и принялась за своё ремесло. Я станцевала около трёх номеров и уже расслабилась, но, выйдя на сцену в четвёртый раз, поняла, что сгораю от чьего-то обжигающего взгляда. Едва не упала на каблуках, ища источник, но все присутствующие и близко не походили на мой личный животный страх. Паранойя?! Эффектно вышла из неудачного па, поиграв грудью перед носом какого-то молодого самца, куда тот сразу же положил купюру. Я могла бы выдоить из него ещё деньжат, но тело продолжало странно гореть, а позвоночник буквально рассыпался от сокрушающего невидимого взора.
Поспешила завершить номер и скрылась за кулисами. В гримёрке отдыхают девочки, поэтому перевести дух и мысли не удастся. Направилась к туалетам. Толкнула дверь и начала входить, но тут сзади чья-то жёсткие руки зажали рот, блокировав, и внесли внутрь, заперев помещение на замок.
— Теперь точно никто не помешает. Да, Же-не-вь-ева? — шею обжёг голос, давно ставший для меня призраком. Страшным призраком из прошлого.