— А какой я? — Воронов покосился на меня, даже не подумав испугаться.
— Наглый.
— Всего-то?
— Бессовестный.
— Ерунда.
— Подлый.
— Еще больше ерунда…
Макс, наконец, оставил бутылку. Шагнул ко мне, забрал из рук чашку и сдернул меня со стула.
Подхватил под попу, в два шага донес до подоконника. Усадил на него, широко раздвинул мне колени и вклинился между них.
— Ты что творишь! — ахнула я, когда полы старенького халата разъехались, по самое немогу обнажая ноги и демонстрируя полное отсутствие нижнего белья. Схватилась за подол, потянула, пытаясь хоть как-то прикрыть бедра.
— Не дергайся. Не собираюсь я к тебе приставать, — Макс поймал мои руки и завел себе за шею. — Обними меня…
Положил ладони мне на спину и крепко-крепко прижал к меня груди. Зажмурился, прошептал — Просто посиди так, моя маленькая. Знала бы ты, как я соскучился!
Уткнулся носом в мои волосы и задышал, будто хотел собрать весь их запах.
— Макс…
— Тш-ш, просто помолчи…
15
— Тш-ш, просто помолчи…
Ладони Макса лежали на моей спине. Большие и теплые, согревающие даже через толстую ткань халата. Возвращали к нашей сладко-горькой любви. Которую и забыть невозможно, оказывается. И помнить сил нет…
Раньше мы часто вот так обнимались — Макс сажал меня на широкий подоконник на кухне своей квартиры и вставал между моих коленей. Плотно прижимал к груди и утыкался губами в мою макушку. Дышал моим запахом и смотрел в окно.
На крыши соседних домов, на виднеющийся над ними кусочек купола Исаакия. На хмурое Питерское небо и самодовольных ворон, кружащих над нашим двором-колодцем.
Никаких попыток соблазнить, раскрутить на секс в этом не было. Макс просто замирал, и держа меня у сердца, растворялся в красоте любимого города.
Я прижималась к нему и хотела плакать от счастья. Потому что он сделал меня причастной к этому таинству, бывшему лично его…
— Я любил тебя, Лада, — прозвучало над макушкой. — Никого, кроме тебя не видел. В тот день с утра мне неожиданно пришлось отправиться в Москву — у отца горел контракт, а он накануне вечером загремел в больницу.
Мама позвонила мне в три утра. Рассказала, что отца экстренно прооперировали, но перед этим он успел ей сказать про проблему с контрактом. Я был в курсе дела, поэтому сел в машину и рванул в Москву.
Хотел тебе оттуда позвонить, но так закрутился, что сразу не получилось, а потом у меня тупо разрядился телефон. Пока порешали все вопросы с партнерами, пока купил зарядное, был почти вечер.
Подключил телефон, а там от тебя сообщение, что уходишь…
Широкие ладони вдавились мне в спину, дыхание в волосах потяжелело.
— Лад, почему ты даже «прощай» мне не сказала?
— Я сказала. В своем сообщении написала, — я опять заревела — интересно, вычерпаю я сегодня до дна свое озеро слез? Или на будущее хоть немного останется?
— Я не могла, Макс. Когда увидела тебя в постели с другой. Услышала ваши стоны… У меня словно сердце остановилось и ничего живого в душе не стало. Я не смогла остаться там, тем более разборки с тобой устраивать.
Макс отодвинулся. Обнял мое лицо ладонями, и провел большими пальцами по щекам, стирая с них мокрые дорожки. Потом наклонился и начал собирать соленую влагу губами.
— Это был не я, — прошептал между поцелуями
— Макс, но я ведь видела… Девушка называла тебя по имени… И твоя татуировка — я ее ни с какой другой бы не перепутала!
— Так ты меня по имени и татухе идентифицировала? Лиц этих любовников, я так понимаю, не видела? — Макс невесело засмеялся.
Я сглотнула вдруг выросший в горле ком, сначала покивала головой, соглашаясь, потом помотала отрицательно.
— Лиц не видела. Но татушка — она у тебя уникальная.
— Нет, Оладушек, не уникальная. Точно такая же есть у еще одного человека. Догадайся, у кого?
Не в состоянии ни о чем думать, я уткнулась лицом в водолазку Макса. Обняла за крепкую шею и подумала, что, кажется, так и не разлюбила его. А еще, что я непроходимая дура…
— Лад, я с этим разберусь — ключ от этой квартиры был еще у одного человека. А раз так, то это его рук дело.
— Олега?
— Его, моего двоюродного брата. У него точно такая же татушка — мы вместе делали несколько лет назад во время путешествия по Исландии. Тогда мы еще дружили.
— Но зачем ему это? — я потрясенно смотрела в хмурое лицо Макса. — И почему он говорил, что я его девушка?
— С этим я тоже собираюсь разобраться, — Макс еще больше помрачнел.