Даша Черничная
Бывшие. Я тебя отпускаю
Глава 1
Инга
Ну какая беременность? Мне всего восемнадцать!
Подкатывают истерические рыдания, но я одеваюсь и беру ключи от машины.
— Куда ты собралась? — недовольно кричит отец из своего кабинета. — Уже десять вечера! Снова на тусовки свои?
— К Каринке, па!
Спешно прощаюсь с отцом и сбегаю в гараж. Завожу свою новенькую «Ауди», еду по вечернему городу. Смотрю на стрелку часов, прибавляю газу. Мне нужно успеть до одиннадцати.
На территорию студенческого городка заезжаю за полчаса до закрытия общежития.
— Здравствуйте! — голос срывается, заговариваю с вахтершей. — Подскажите, в какой комнате Фадеев Никита живет?
Бабуля опускает очки на нос и презрительно окидывает меня взглядом.
— В триста восьмой.
Разворачиваюсь и бегу к лестнице.
— Развели тут бордель! — несется в спину.
Проглатываю. Не до этого сейчас.
Перед нужной дверью переминаюсь с ноги на ногу, сжимаю ледяные пальцы в кулак и стучу. Открывает толстенький паренек, кажется, его зовут Леша.
— Э-э-э, привет? — я отмечаю его бегающий взгляд.
— Никита тут?
Парень отходит в сторону, пропуская меня внутрь.
Захожу на негнущихся ногах. В комнате тусовка: три парня и две девицы, одна из которых сидит очень близко к Никите. Красивая. Презрительно смотрит на меня и криво улыбается.
Что-то внутри больно обрывается от понимая того, что, пока я скучаю по парню, он плевать хотел на меня. Вон преспокойно обжимается с другой.
— Никита, мы можем поговорить? — а мой голос может не дрожать?
— Говори, — отвечает Ник.
— Не тут, — сглатываю и умоляюще: — Пожалуйста.
Пожалуйста, не вытирай об меня ноги, я не переживу этого. Ну ведь ты же не такой. Ты хороший, настоящий. Один из немногих, кто относился ко мне как к обычной девчонке, а не дочери миллиардера. Ты и знать-то не знал, кто я.
Никита сжимает губы — видно, что хочет отказать, но все-таки встает.
— Ни-и-ик, — тянет девица рядом с ним.
— Я вернусь через пять минут, — отвечает и целует ее в губы.
Закусываю щеку изнутри и обнимаю себя. Душа моя скулит, разбитая на части. Может ли быть менее больно? Я ведь не такая сильная, какой хочу казаться, и прямо сейчас я умираю оттого, как кровит все внутри.
Никита грубо берет меня под локоть и уводит в конец коридора. Засовывает руки в карманы джинсов и смотрит ледяным взглядом. Как же так, Фадеев? Что случилось с тобой? Господи, что я сделала-то тебе? Как дурочка влюбилась, а ты так со мной…
— Долго молчать будешь? — в голосе так много холода.
— Я знаю, что в последнее время мы не общались, но ты имеешь право знать, что… что я… я беременна, Никита.
Фадеев выпрямляется, шумно набирает в легкие воздух:
— А ко мне почему пришла? Иди к отцу ребенка, Разина. Если конечно, знаешь, кто он…
Открываю шокированно рот:
— Это же твой ребенок, Никита!
— Хватит лапшу мне вешать на уши. Думаешь, я не знаю, что ты переспала чуть ли не с каждым на нашем курсе?
Громко ахаю:
— Что за бред ты несешь? У меня никого не было кроме тебя.
— Ой, да брось. Перестань изображать невинность. Половина универа обсуждает, как нагибали тебя. А вторая половина подтверждает, что видели это.
Боже, сколько презрения, сколько ненависти в его голосе. Но Никита не останавливается, добивает меня:
— Я думал, ты другая… а ты обычная подстилка. Мерзко, Разина.
Кривится, будто смотрит не на меня, а на помои. И я чувствую себя облитой всей этой мерзостью. Вот как можно уничтожить одним словом.
А ведь у меня и правда никого кроме Никиты и не было. Так вот почему он перестал общаться со мной? Потому что поверил во все это? Внутренности скручивает плотным жгутом боли. Кое-как я выпрямляюсь и собираю остатки гордости:
— Ты же умный парень, Никита. Один из самых умных людей, которых я знаю. Скажи, неужели веришь в эту чушь?
— Я видел фотографии! — срывается на меня.
— Ты видел фейк! — кричу в ответ.
— Все это неважно, — взъерошивает он волосы. — Этот ребенок не мой. Я тебе не верю. Решай свои проблемы сама. Точка.
Окидывает меня напоследок усталым взглядом, разворачивается и идет прочь.
— Возможно, прямо сейчас ты делаешь самую большую ошибку в своей жизни, — произношу ему вслед.
Никита замирает, смотрит вполоборота и снова уничтожает меня:
— Ошибку сделаешь ты. Если оставишь этого ребенка.
Он уходит, оставляя меня в одиночестве. Мне нет пути домой: отец никогда не простит «нагулянного» ребенка, хотя он и не является таковым, ведь я любила Никиту. К тому же нерожденный малыш не нужен собственному отцу.