Несмотря на все это, Инга умудряется не скатиться в пошлость. От нее веет теплом и женственностью. А этот хрен перед ней еще больший маньяк, чем я, поэтому он видит все то же, что и я.
И облизывается так, будто перед ним поставили тарелку с самым свежим, самым аппетитным куском мяса.
Меня колбасит. Все нутро выворачивает наизнанку. В пальцах дрожь от невозможности прикоснуться к ней. А касаться ох как хочется. Вспышками перед глазами наше с ней рандеву в туалете и то, как я потом неистово мастурбировал в душе, пытаясь спустить хоть немного напряжения. Но куда там, так просто это не лечится.
Инга извиняется и встает. Направляется в сторону темного коридора со служебными помещениями и туалетом. Не успев обдумать свой порыв, встаю. Бесшумной тенью иду за ней.
Разина замирает в коридоре спиной ко мне и отвечает на вызов:
— Привет, Алекс, — ее голос такой теплый, что бессознательная ненависть к этому Алексу сама собой растекается по венам.
— Я уже звонила в бухгалтерию, не переживай. Через пару дней привезу деньги и подпишу необходимые бумаги, — ее голос дрожит.
Вибрирует. Она сильно нервничает, но делает все, что можно, лишь бы собеседник не понял этих тревог. И снова разговор о бабках. В очередной раз убеждаюсь, что ей нужны деньги. И, судя по всему, речь идет о немалой сумме.
— Да, конечно, милый, — сладкая патока из ее рта отравой перетекает в меня.
В горле образовывается горечь, и я пытаюсь ее проглотить, но это невозможно, потому что она лишь фантом.
— До вечера. — До вечера, бл…? С хера ли, девочка? — Целую!
Целую?! Кого ты так целовать собралась? А как же тот мордоворот, который жрал тебя взглядом минуту назад? Или его ты тоже целуешь?
Инга разворачивается и тут же натыкается на меня. Ее глаза мигом вспыхивают ненавистью и злобой.
— Какого черта ты подслушиваешь? — шипит на меня коброй.
— Ты не особо скрывалась, — хмыкаю.
— Пошел ты! — словно выплевывает и делает шаг влево, чтобы обойти меня.
Я тоже шагаю в сторону, не давая ей возможности это сделать. Она отступает в другую сторону. Я повторяю за ней. Вальсируем на поле обоюдной ненависти.
Скажи, детка, как разорвать эту связь? Эту нить как разрубить? Она же тонкая, не видна даже. Тогда какого хрена я волочусь за тобой, как мальчишка?
— Издеваешься? — толкает меня в грудь.
Перехватываю ее запястья, сжимаю. Сильнее, чем следует.
— Тебе бабки нужны? — вырывается из меня.
— Не твое дело!
— Сколько?
— Отвали, Фадеев! — с силой вырывает руки, явно причинив себе боль. — Помнишь, ты сказал мне не лезть к твоей семье? Так вот, я приказываю тебе то же самое: Не лезь. К моей. Семье.
Стоп.
У нее есть семья? Кто? Муж? Дети? Если есть муж, какого черта она ищет бабки, а не он?
Не отпускаю ее, снова не даю прохода:
— Пятьсот тысяч хватит?
— Кем ты себя возомнил? — рычит.
От злости у Разиной тут же идет красными пятнами лицо.
— Тем, у кого есть деньги, — говорю слишком надменно и окидываю ее простенький наряд выразительным взглядом. — Лям?
Тут же прилетает звонкая пощечина. Щека горит. Она вложила в нее всю свою силу. Делаю шаг вперед и хватаю ее за талию, утыкаясь своими губами в ее, но не целую, хотя все внутри рвется нахрен.
— Я дам тебе столько бабла, сколько тебе будет нужно, — мозг катапультировался, иду только на инстинктах. — Взамен… взамен…
Инга замирает в моих руках, сильнее вжимая ноготки мне в предплечья:
— Взамен тебе потребуется быть благосклонной ко мне и всем… абсолютно всем моим фантазиям, детка.
Отталкивает меня:
— Этому никогда не быть, Фадеев. Удовлетворяй все свои потребности самостоятельно!
Демонстративно дергает рукой, имитируя мастурбацию, и проходит мимо меня. С-сучка! Перехватываю ее, демонстративно засовываю свою визитку в задний карман ее брюк:
— Позвони, когда передумаешь, — намеренно касаюсь кончиком языка кожи возле ее ушка.
По телу Инги проходит мелкая дрожь, а после она уходит. Я иду успокаиваться в туалет. Когда возвращаюсь, столик Инги и Мордоворота пустует.
Уже поздно вечером у меня звонит телефон. Номер незнаком, но я чувствую… это она.
— Да?
— Это Инга.
Клетка захлопнулась.
Глава 11
Инга
Да как он посмел! Снова опускает меня в чан с дерьмом! У него какой-то фетиш на унижении меня? Гребаный садист! Больной ублюдок!
— Инга, все в порядке? — мужской голос вырывает меня из злобных мыслей.
— Да, Степан, прости. Я задумалась просто.