— Если хотите, я могу привезти Женю в больницу.
— Я был бы очень благодарен вам, спасибо! — отец девочки быстро отключается.
Хочется помочь человеку, поэтому мы едем с Женей на трамвае в больницу. Быстро находим нужное отделение, поднимаемся по лестнице.
В коридоре осматриваемся. Я сразу замечаю высокого мужчину, который ходит из угла в угол и нервно крутит в пальцах телефон. Что-то внутри меня обрывается, а после начинает болеть. Наверняка люди, которые теряют конечность, чувствуют то же самое.
Вроде и нет больше ничего, нечему болеть, а оно, зараза такая, болит, тянет, пульсирует.
Ноги становятся ватными, но я все равно иду.
— Папуля! — кричит Женя и бежит в сторону мужчины.
Тот резко оборачивается, ловит ее на лету и вжимает в себя.
Бах! И разрывается все, что есть внутри, к чертям. Самолет терпит крушение без возможности подать сигнал бедствия. Десять с лишним лет! Вся моя жизнь трескается, распадается на куски.
Я же давно это прожила, давно забыла, вычеркнула, стерла из памяти. Это больше не должно меня волновать, черт возьми, тринадцать лет прошло!
Какого черта тогда мне больно так, будто только вчера Никита обвинил меня во всех смертных грехах и сказал, что если я рожу, то совершу ошибку.
Да-а-а, так все и было. Эхо тех слов звучит во мне каждый день, как заезженная пластинка.
Никита изменился. Раздался в плечах. Похорошел. Светлые волосы по-модному подстрижены. Одежда, обувь, часы — все дорогое. Он явно пришел к цели и добился своей мечты — стать успешным и уважаемым человеком. А я ношу эти полусапожки уже пятый год и забыла, когда в последний раз ходила на маникюр.
— Инга. — Арктический холод в его глазах — единственное, что осталось неизменным.
Он смотрит на меня с таким же презрением, что и тринадцать лет назад.
Глава 3
Никита
Она очень изменилась.
Светлые волосы значительно короче, чем я помню. Лицо и тело сильно похудело. Одежда вообще не соответствует ее статусу. Насколько мне известно, отец Инги расширил свою сеть магазинов до каких-то гигантских размеров.
Интересно, почему его дочь работает обычной учительницей и выглядит так, будто живет от зарплаты до зарплаты?
Инга прожигает меня своими медовыми глазами. В них плещется такой яркий огонь, что им можно спалить всю больницу.
Несмотря ни на что, она по-прежнему очень красива. У Инги всегда было какое-то чисто женское притяжение, которое с годами только усилилось. Она афродизиаками, что ли, пользуется? Какого хера меня так ведет в ее присутствии?
Она стала старше, но сохранила утонченность и сексуальность. Даже сейчас, несмотря на неожиданный хаос в моей жизни… я по-прежнему ее хочу. Как пацан, который боится ошибиться.
А я и ошибся. В ней. Она вовсе не такая, какой хочет казаться. Так что запихиваю подальше свои хотелки, потому что стоять в очереди вместе с другими мужиками за своей «порцией любви» я не буду.
— Папуль, а тетя Валя заболела? — Женька выдергивает меня обратно на поверхность из омута, в котором я тону.
Перевожу взгляд с Инги на дочь:
— Да, Жек. Ее сбила машина.
— Она пришла в себя? — вмешивается Инга.
А мне хочется возвести стену между нами, чтобы блять не видеть, не слышать эту женщину. Чтобы она перестала тревожить мои нервы и рушить мою только-только устаканившуюся жизнь.
— Да, — холоднее чем нужно отвечаю я. — Побудет в больнице какое-то время. Жек, дашь нам поговорить с твоей учительницей?
Дочка придвигается ближе и шепчет мне на ухо:
— Папочка, ее зовут Инга Арамовна.
Детский шепот слишком громкий, и Инга все слышит, но отводит взгляд, делая вид, что оглохла.
— Спасибо, что привезла ее. Ты что-то хотела? — спрашиваю равнодушно, когда убегает Женька.
— Что? — переспрашивает Игна, недоумевая.
— Ты сказала, что хочешь поговорить с родителями Жени. Говори.
Разина переминается с ноги на ногу и окидывает взглядом коридор, по которому снуют туда-сюда медработники.
— Уверен, что здесь самое подходящее место?
— Абсолютно. Потому что я не знаю вернется ли Женя в вашу школу.
Инга дергается, будто я дал ей пощечину. Ну а чего ты ждала, дорогая? Я бы не хотел, чтобы женщина, слабая на передок, учила моего ребенка правильно рисовать солнышко.
Диссонанс какой-то выходит, понимаешь ли.
А школа хоть и частная, но далеко не единственная в нашем городе.
— У меня нет времени, Инга Арамовна, — давлю, делаю упор на ее имени. — Поэтому если есть что сказать — говори.
Разина прокашливается, выпрямляется. Перехватывает обеими руками сумочку и гасит все пламя в своем взгляде, превращает его в лед.