Часть 1
– Анна Руслановна, то, что вы сделали – было чистым безумием! Да вас за это нужно не только с работы выпереть, но и лицензии лишить. Провести сложную операцию самой – немыслимо!
– А как, по-вашему, я должна была поступить? Дать ему умереть? – стягиваю болтающуюся под подбородком маску и устало швыряю в урну. – Мужчину привезли с огнестрельным ранением в грудь, он умирал, а вас не было на рабочем месте!
– Открытый двусторонний пневмоторакс, разрыв межреберных артерий, большая потеря крови… – заведущая хирургическим отделением, Татьяна Валентиновна, в шоке перечитывает в который раз заключение. – Вы хоть понимаете, что если бы пациент умер на хирургическом столе, вы бы всех нас подвели под статью. Всех! И себя, и меня, и анестезиолога. И Борису Ильичу бы досталось.
– Но ведь он не умер! Он жив и относительно хорошо себя чувствует. Температуры нет, давление в норме… Татьяна Валентиновна, поймите, у меня не было другого выбора, кроме как взяться за это.
– Вы просто интерн, Аня, и то, что вы с отличием закончили медицинский институт, не дает вам право самолично принимать такие серьезные решения! Вы нас всех под монастырь подведете, ей Богу. Я со всех вас спрошу, будете писать письменную объяснительную.
– Не мутите воду, прошу вас, никому не выгодно, чтобы это дошло до департамента здравоохранения.
– И эти, господа боги… Ну ладно ты, несмышленыш с синдромом спасателя, но Виталик! Какого черта он взялся ставить анестезию!
– А по-вашему, мужчину нужно было оперировать наживую? Ну Татьяна Валентиновна… – улыбаюсь. – Ну хватит ругать. Похвалили бы уже ради разнообразия.
Заведующая цокает, хмурится, снова перечитывает заключение, но я вижу, что она давно сменила гнев на милость и даже где-то испытывает гордость.
– Теперь еще и с полицией возиться… Кто его подстрелил-то?
– Да какие-то разборки на промзоне, что-то не поделили. Не уточняла.
– Просто девяностые какие-то, – снова цокает, а потом косится на лежащий на столе мобильный. – Ладно, ты иди, я Борису Ильичу сейчас звонить буду. Попробую как-то все сгладить… Но если "оттуда", – указывает пальцем наверх, – узнают…
– Никто ничего не узнает, не волнуйтесь, – поднимаюсь с кресла. – А домой мне уже можно? Я и так с ночной смены задержалась тут до вечера.
– Иди, конечно, но утром сюда, будем следы заметать. И да, я помню, что у тебя выходной. Но скажи спасибо, что я тебя отсюда не выперла.
– Есть прийти с утра, – прикладываю ребро ладони к виску и иду на выход.
– Анна Русланова, – доносится за спиной. Оборачиваюсь. – Ты молодец. Спасла-таки мужика.
Киваю и выхожу из кабинета. Тут же меня встречает зареванная женщина, рассыпаясь в благодарностях пытается даже упасть на колени. Кое-как удается привести ее в чувства.
– Возьмите, это вам. За то, что Васю моего спасли. Возьмите, – трясущимися руками пихает мне в руки пакет.
– Ну что! Заберите немедленно! – вручаю ей сверток обратно.
– Да там только конфеты. Прошу вас, пожалуйста!
– Спасибо, – сдаюсь, забирая пакет. – Но больше так не делайте. Это просто моя работа.
Когда захожу в ординаторскую, коллеги встречают меня аплодисментами.
– Поздравляю, с почином, – хлопает пробка шампанского, и густая пена хлопьями падает на пол. – Ты молодец.
– Вы с ума сошли? А если кто-то увидит? – закрываю за собой дверь.
– Да брось, мы по чуть же, смена наша все равно закончилась, – протестует Виталик, наполняя чайные чашки. – Ругалась?
– Ругалась, – забираю из его рук чашку и ощущаю, как дрожат руки.
– Ну и дура, что полезла. Спасибо скажи, что с работы не выперли!
– Ал, ну че ты в самом деле, – хмурится Виталик. – Порадовалась бы за коллегу. Или, может, ты завидуешь, что ты просто медсестра, хоть и старшая, а у Аньки уже вон какая строчка в резюме.
– Если бы он помер, была бы ей строчка. И небо в клеточку, – залпом выпивает Алла шампанское из чашки и шумно ставит ее на стол. – Пойду работать.
– Не обращай внимания, – шепчет Лида, которая тоже работает у нас медсестрой. – Аллку муж бросил, вот она и бесится. И к тому же Виталя прав – ты крутая.
– Спасибо, ребят, – обнимаю коллег за плечи. – Вы очень мне помогли. Без вас я бы ничего не сделала.