Я умолял, чтобы смерть пришла как можно скорее и забрала меня тоже! Зачем мне жизнь, если я потерял все?
Дверь тихонько скрипнула, а на пороге появилась миссис Рутгерс. Я помню, как пожилая соседка зашла в комнату, а сквозняк двери чуть не потушил свечи. Пламя колыхнулось.
– Мальчик мой, – послышался голос, а старушка положила руку мне на плечо. Я поднял на нее бессонные, выплаканные глаза, а она лицо улыбнулась. – Ты не сможешь их вернуть… Постарайся просто отпустить…
– Нет, – рявкнул я, глядя на нее из-за шторки спутанных волос.
Она присела в кресло. Голос ее был тихим и ласковым. Она говорила многое. Про то, что это – неотъемлемая часть жизни. Про то, что я ни в чем не виноват. Она держала мою руку в своей сухонькой руке. И голос ее убаюкивал, словно голос матери.
– Ты должен понять, что это просто оболочка… А их души уже далеко… – шептала она. – Отпусти оболочку, мальчик мой…
Она увидела разложенные книги и покачала головой.
– Если ты воспользуешться ими, то это же будут уже не они? – ласково заметила миссис Рутгерс. – Это будут послушные куклы. Так что лучше не надо…
Она говорила правильные вещи, я понимал их, но принимать отказывался. Всем сердцем противился мысли, что потерял их навсегда.
– Мне кажется, что у смерти нет сердца, – прошептал я. – Иначе бы она не забирала тех, кого любят.
– Ну, мальчик мой, над каждой смертью есть изначальная смерть. Он решает сам… – задумчиво произнесла миссис Рутгерс. – Но ты не думал о том, что у смерти большое сердце? Раз она принимает все, вне зависимости от того, как он прожил жизнь. Она умеет прощать и злодеев, и обнимать невинных детей? Мне кажется, что у смерти огромное сердце, в котором есть место каждому. Мне кажется, чтобы быть смертью, как раз такое сердце и нужно.
– Неправда, – прошептал я, чувствуя, как меня гладят сухонькие ручки. Только сейчас я заметил траурный наряд и брошь из черного оникса. Добрая старушка тоже кого-то потеряла.
– Я могу сказать вам, что смерть – это не конец. Представьте себе, что они рождаются снова. Не помнят свою прежнюю жизнь. Быть может, вашей жене уготована судьба любимой дочери. Первая весна, первый бал… Все повторяется снова и снова. У кого-то снова родится ваш сын… И будет счастливо бегать с другими детьми… Думайте лучше об этом, мистер Олатерн.
– Но я не хочу их отпускать, – спорил я, понимая, как силы изменяют мне.
– А вот это вот уже проявление эгоизма, – строго произнесла миссис Рутгерс. – Вы думаете не о них. Вы думаете о себе. Нельзя быть эгоистом, мистер Олатерн. Вы просто не даете им шанс снова стать счастливыми… Вы держите в своем сердце призраков, как запертыми в доме.
– А они могут вернуться ко мне? – прошептал я, видя, как миссис Рутгерс задумалась.
– Не знаю, – честно ответила она. – Они вернуться туда, куда захотят… И если они захотят к вам вернуться, поверьте, они вернутся.
– Откуда вы столько знаете про смерть? – спросил я.
– О, чем старше становишься, тем больше понимаешь, – улыбнулась добрая миссис Рутгерс. И достала платочек. – Утрите слезы, лорд Олатерн. Вам предстоит долгая жизнь. И однажды вы наверняка будете счастливы…
Сглотнув, я опустил головы выдыхая. Я растер лицо рукой, оставляя влажный след от слез ветру.
Перед глазами стояла картина. Жнец, рядом с которым стоит драгоценная призрачная жена и держит за руку Тео.
– Прощай, – едва слышно шепчет она, растворяясь. – Я решила, что так будет лучше… Правда…
И свой крик звенящий в ушах: “Нет!!!”. Но не успел. Рука, прошла сквозь нее.
Сына ты не получишь!
Ярость накатывала. Силы, бушевавшие внутри, росли. Удар. Еще удар. Огромная черная ворона вылетела из дома. “Мама! Мама!”, – кричал Тео, протягивая руки к … пустоте.
– Она улыбалась, – всхлипывал Тео, пока я чертил знаки по стенам. Каждый из них вспыхивал под рукой, укрепляя защитную магию. – Она сказала мне, что сегодня особенный день. И…
Мальчик не мог сдержать слез.
– И мы пойдем, погуляем… – заметил Тео. – Мы отправились в сад, а там эта ворона! И мама обрадовалась…
Каждое его слово рвало сердце на части.
– Она сказала, что мы должны уйти. А я спросил, а как же папа? – ревел Тео. – А мама сказала, что так нужно… Так будет правильно! Нам не место среди живых. Мы умерли! Наше место там! А мне вдруг стало так страшно… Я же не знаю, что это за “там”. А вдруг там плохо? Но мама сказала, что там хорошо. Я спросил, а что там? Она не смогла ничего ответить… А когда ворона схватила маму, я испугался… Испугался и закричал… Папа, мне страшно, где мама?
Словно нож, вонзенный в сердце. “Как призрак в собственном доме!”, – стучали у меня в голове слова. И когда я увидел их снова, пусть призрачными, я был счастлив. Вот о каком дне говорила старая добрая миссис Рутгерс.