— Приведите няню в чувство, — бросил через плечо мой новоявленный муж и пошел дальше.
Меня затрясло от страха, не за себя, за мою малышку, даже представить страшно, как они будут приводить ее в чувство. Снова попыталась вырваться, и пофиг, что со мной разговор еще не закончен, там моему золотцу плохо, а это сейчас самое главное.
— Угомонись! — гаркнул орк.
— Пусти! — крикнула в ответ, но кроме невнятного мычания вряд ли он что-нибудь расслышал.
Я рвалась к ней словно пойманный зверь на волю, ни на что не обращая внимания. Слезы уже лились сплошным потоком, разум затуманился, осталась только ярость.
Азгорд остановился, и по моей ноге успокаивающе скользнула его рука.
— Золотце, со мной все в порядке! — услышала я крик принцессы.
Облегченно выдохнула, повиснув безвольной куклой. Этих слов оказалось достаточно, чтобы вернуть мне ясность ума и начать уже беспокоиться о своей шкурке.
Орк вошел в палатку, поставил мою тушку на землю, начав медленно освобождать от серой ткани сковывающей мои движения.
Всхлипнув, вытерла мокрые щеки, убрав с лица спутанные локоны.
— Посмотри на меня, — приказал супруг, отбросив кусок материи в сторону.
Ох, он такой большой и теперь вправе делать со мной что угодно. Вряд ли найдется смельчак, способный возразить ему, и от этого становится еще страшнее.
— Посмотри на меня! — зарычал он, закипая от моего неповиновения.
С неохотой медленно начала поднимать взгляд. Решила остановиться на его мощной груди. Вот если бы он сказал: «Посмотри мне в глаза!», тогда уже не отвертишься, так что выражаться надо точнее.
Азгорд аккуратно обхватил меня за талию, поднял и поставил на ближайший сундук. Я зажмурилась.
— Глаза открой!
Выполнила приказ. Черт, а он мне нравится! И шрамы на серой коже ничуть не портят его, наоборот, украшают. Даже губу закусила, чтобы сдержать восторженный вздох.
— Еще раз выйдешь из палатки в таком виде, выпорю кнутом! — грозно проревел он.
Нахмурилась. Удивительно, но мне было все равно, что на мне надето, а вот накрашено лицо или нет — играло большую роль. С бледной кожей и невыразительными глазами я действительно была похожа на ребенка, и положение не спасали даже мои пышные формы. Мариша знала, что я с помощью грима делаю себя старше, ведь не могут же няня и подопечная выглядеть на один возраст. Вдобавок в моих жилах течет эльфийская кровь, поэтому я старательно скрываю свои корни. Хотя габаритами и утонченностью в своих собратьев не пошла, зато старость в ближайшее время мне не грозит!
— Мариша! — прорычал орк.
Выглянула из-за его могучего плеча, ожидая увидеть там свою подопечную, и только потом осознала, к кому он обращается.
— Ты меня не слушаешь!
Встряхнул, сильно так, аж зубами клацнула! От злости пнула орка по голени, и он от неожиданности отпустил меня, сделав шаг назад, в результате чего я грохнулась с сундука на землю.
— А-а-а! — взвыла я от боли. — Нога!
Азгорд снова зарычал, и столько раздражения было в его глазах, что я даже умолкла, тихо всхлипывая и глотая слезы.
Присел на корточки, взял мою ножку, посмотрел, покрутил, погладил и вынес свой приговор:
— Ничего страшного, вывих, — и вправил сустав обратно.
Зверь! Я взвыла еще сильнее, на что Азгорд снова ответил мне угрожающим рыком.
— Чего ревешь? Я же сказал — ничего страшного!
Отвернулась, не выдержав его яростного, непонимающего взгляда. Конечно, с его шрамами, возможно, это и «ничего страшного», но мне больно и очень сильно!
Бешеный все-таки мне супруг попался — вскочил, разбил сундук, на котором я ранее стояла, одним ударом ноги, развернулся и ушел, оставив меня сидеть на холодной земле.
Вот и познакомились…
— Успокой ее, — послышался приказ с улицы.
Я была уверена, эти слова он мог сказать только Марише! Но когда Азгорд отодвинул полог, и в палатку вальяжно вошел его волк, я поняла, что ослышалась. Скорее всего, орк сказал: «Упокой ее!»
Меня пробрала нервная икота.
Какой же он здоровый, страшный, зубастый и смотрит на меня немигаючи, оценивающе, наверное, думает, откуда есть начать. Мало мне было руки, теперь еще и нога болит. Короче, перед смертью не надышишься — я выставила ему свою нижнюю конечность на обозрение, пускай с нее свой завтрак начинает, а то ноет, сил моих не хватает!
Стоит зверюга, не подходит, напряженный такой. Хмурится, прям как его хозяин, чего ждет — непонятно. Может, не любит, когда на него смотрят. Зажмурилась, громко всхлипнув.