— Как подцеплю, — шепнул он товарищу, — тут ты не зевай и запасную сеть кидай. Хоть как запутаем — не уплывет. Понял?
— Ага! — Молодой рыбак отчаянно работал веслами.
Расстояние между охотниками и дичью быстро сокращалось. Все в нетерпеливом ожидании третьего крика, существо поздно заметило грозящую опасность, но ощутило не страх, а гнев. Как смеют эти двуногие вставать на пути? Проучить, чтоб другим неповадно было!
Растопырив конечности и слабо шевеля хвостом, чтобы удержаться на плаву, существо подпустило охотников поближе, а когда человек замахнулся багром, чтобы ударить, резко дернулось всем телом и камнем ушло вниз. Лишь по хребту махнуло железом. Это раздосадовало.
— Вот черт! Ушла, скотина! — ругнулся рыбак. — Плакали наши денежки!
Его напарник на веслах в сердцах сплюнул, поудобнее схватился за весла, чтобы развернуть лодку — и тут рядом с бортом вспенилась вода и вверх почти на два локтя выскочила плоская белесая морда с широким разрезом пасти и выпученными глазами.
— Аа-а-а! Тва-а-арь! — от неожиданности заорал он и, неловко дернув веслом, попытался пихнуть им «лошадку водяного». Но закрепленное в уключине весло лишь шлепнуло тварь по плечу, не причинив вреда и только разозлив.
Его напарник с багром обернулся на крик и мигом оценил ситуацию. Он замахнулся багром, чтобы ударить тварь по голове, но между ним и дичью находился второй рыбак, и он промедлил ту долю секунды, которая и была нужна существу. Оно ушло под воду за миг до того, как багор ударил о борт лодки и вонзился крюком в дерево. Молодой рыбак, которому попало по плечу, откатился в сторону, выпустив весла. Потерявшая управление лодка развернулась на месте.
— Ах ты ж!.. — выругался рыбак, убедившись, что крюк застрял в дереве надежно. Он шагнул с носа лодки, чтобы освободить багор, но тут лодку сильно качнуло. Она завалилась на один борт и, не удержав равновесия, человек рухнул на колени на дно, слыша, как кричит его молодой напарник.
— Аа-а-а! Петруха! Она тут!
Существо не теряло времени даром. Проплыв под лодкой, оно вынырнуло с другой стороны, цепляясь за борт передними конечностями, и полезло к людям. Вопли двуногого раздражали; мало того что из-за них оно могло пропустить тот, нужный, голос, оно само не любило воплей и шума, зверея от любого резкого звука. И сейчас, больше от злости, чем от жажды крови, существо махнуло одной лапой, выпуская когти, — и крик ужаса перерос в визг боли, когда когти вспороли грудь человека вместе с рубашкой, зацепив и правую руку, вскинутую в запоздалом жесте защиты. Когтистые перепончатые пальцы сомкнулись на локте, рывком подтягивая орущего рыбака ближе.
— Петруха-а-а! Он меня-а-а…
Петруха с силой дернул багор, с хрустом выдирая его наконец-то из борта, и ткнул в мерзкую тварь. Бить наотмашь побоялся, чтоб не задеть напарника. Мелькнула мысль: «Не попортить сильно шкуру! Бить в брюхо или глотку!» — но багор соскользнул, лишь поцарапав чешуйчатое скользкое тело. А в следующий миг пасть твари раззявилась, обнажив двойной ряд мелких, загнутых, как у щуки, зубов, и кисть молодого рыбака оказалась внутри. Сомкнулись челюсти. Хрустнули кости. Из пасти брызнуло, потекло алым.
Рыбак зашелся в диком крике. Он был легкой добычей — хватай и кусай! — но в это время на хребет за плечами опустилось что-то тяжелое. Крюк багра зацепился за наросты на спине, и существо рассвирепело окончательно. Рывком подтянув хвост в лодку, оно ударило наотмашь, попав второму двуногому по ногам. Лодка качнулась еще раз, чуть не черпая воду, и не удержавшийся на ногах Петруха полетел в реку.
Он вынырнул почти сразу — рыбаку и не уметь плавать? — но к тому времени, как он выбросил вперед руки, хватаясь за борт, отчаянные вопли его молодого напарника сначала поднялись до истошного поросячьего визга, а потом оборвались с хрипом и хлюпаньем.
Подтянувшись на руках и заглянув в лодку, Петруха едва не выпустил борт, камнем уйдя под воду. Подмяв под себя вздрагивающее и все еще брыкающее ногами тело молодого рыбака, водяная тварь сосредоточенно кусала его лицо, шею, грудь, отхватывая кусок за куском от того, что еще недавно было человеком. Хлещущая из порванных жил кровь мешалась с речной водой, пропитывала запасную сеть и нехитрые пожитки.
— Ох… — выдохнул Петруха. Оторвал от борта одну руку — пальцы словно онемели, — попытался перекреститься, и тут водяной убийца повернул к нему заляпанную кровью пасть. В близко, по-человечески посаженных глазах светился разум.