— Да не вам судить! — воскликнул он, злясь в первую очередь на эту девчонку, которая невольно пробудила в нем сомнения. — Вы ее совсем не знаете! Вы и не любили, наверное, никогда.
— Неправда! — вспыхнула Владислава. — Один раз…
Это случилось прошлой зимой, практически в самом ее конце. В качестве подарка на семнадцатилетие Владиславу вывезли на последний в сезоне бал. И там за нею начал ухаживать один корнет. Он протанцевал с нею три танца, дважды выводил на галерею подышать воздухом, попросил разрешения представиться ее родителям. Он был молод, лет двадцати. Владислава запомнила светлые льняные кудри и удивительно синие, чистые и открытые глаза. И то, как бережно, словно стеклянную, брал он ее ручку.
Они встречались еще трижды: один раз в театре, где он в перерыве явился в их ложу с приветствиями и потом не отходил ни на шаг, и дважды в гостях. Владислава уже мечтала о том, что он сделает ей предложение, они останутся наедине, и вот тут-то он впервые поцелует ее. Во время второго визита они уже почти заговорили о чувствах… Но тут князь Михаил раскопал про этого корнета грязную историю, как он обесчестил некую девицу, дочь незнатных родителей, обещав жениться и бросив с ребенком, когда узнал, что за невестой нет богатого приданого. Корнету отказали от дома. Он сгоряча вызвал князя Михаила на дуэль и был убит наповал. Владислава потом проплакала три дня, и из-за того, что ее первый возлюбленный оказался бесчестным человеком, и из-за его смерти. И не знала, о чем горевала больше.
Это было почти пять месяцев назад. Ее разбитое сердце успело исцелиться, но память о первой любви еще жила.
— Я любила, — прошептала она.
— А он?
— И он… наверное. — Девушка вспомнила удивительно синие глаза корнета.
— Не любил, раз вы так говорите!
— Вы ничего не знаете! — Владислава почти повторила его слова. — Он погиб. На дуэли. Из-за меня!
— Ого!
Она внезапно выпрямилась, расправив плечи. Негодование преобразило девушку, и Лясота, вглядевшись в ее черты в утреннем сумраке, с острой болью понял, что из-за такой девушки действительно можно бросить вызов и погибнуть в бою. Понял он и поведение ее опекуна — тот, скорее всего, сам пал жертвой этой странной красоты. Казалось бы, ничего особенного — чуть вытянутое лицо, тонкий нос, темно-серые глаза под слишком густыми для девушки бровями. Но из-за этих бровей и длинных ресниц сами глаза казались такими манящими, что хотелось нырнуть в них, как в омут. Уже потом, с трудом вырвавшись из их плена, взгляд замечал и нос, и скулы со следами веснушек, и припухлую, как после страстных поцелуев, нижнюю губу, и непослушные тонкие колечки волос на висках над маленькими ушами, где огоньками сверкали сережки. Косы уложены венцом вокруг головы, но несколько прядок выбились из прически. С острой болью Лясота понял, что забыл, какого цвета волосы у Поленьки — светлее или темнее?
Мысль о том, что он сравнивает свою возлюбленную с этой девушкой и находит сходства и различия, испортила ему настроение. Нет, надо как можно скорее доставить княжну ее отцу и после этого лететь к оставленной возлюбленной. С этой мыслью он изо всех сил налег на весла, заставив лодку сорваться с места и помчаться вперед.
Они держались на середине реки, где течение было сильнее и помогало гребцу. Кроме того, тут не было рыбацких сетей, и весло не могло ни за что зацепиться. Но зато им трижды за остаток ночи пришлось прижиматься к берегу и выбирать весла, качаясь на поднятых волнах, когда мимо проходили пароходы. Всякий раз Лясота невольно напрягался, ожидая столкновений. Конечно, «Царица Елизавета» не станет поворачивать вслед за двумя беглецами, а «Цесаревича Андрея» они на пристани Дмитрова не видели, но все равно хотелось бы избежать встречи со старыми знакомцами.
Обошлось. Но на рассвете опять появились рыбацкие лодки. Среди них можно было плыть открыто, рыбаки были слишком заняты делами, чтобы смотреть по сторонам. А лодка была такая же, как и у них, — значит, такие же люди плывут, чего интересного?
До Усть-Нижнего добрались без происшествий, лишь один раз остановившись передохнуть на крошечном островке на излучине. Он до того густо зарос кустами и деревьями, что не нашлось места для костерка. Пришлось довольствоваться хлебом и салом из припасов убитого рыбака. Пошарив по кустам, Лясота, успевший поднатореть в бродяжничестве, отыскал кое-какие съедобные растения, но Владислава наотрез отказалась их пробовать. Только потом, уступив уговорам, взяла один мясистый стебель, пожевала немного и, скривившись, выплюнула. Переждав самую жаркую пору дня, ближе к вечеру они снова пустились в путь, и через пару часов увидели впереди Усть-Нижний, городок, стоявший на высоком крутом берегу у того места, где Вертуга впадала в Волгу. Город Загорск, когда-то в незапамятные времена бывший стольным градом княжества Загорского, находился где-то в верховьях главного притока этой реки, названной Змеиной из-за того, что она извивается в своем русле так же причудливо, как и змея.