— Как мама? — спросил Найджел, когда сестра немного успокоилась.
— Пришла в себя и выглядит покрепче, — ответила Джулия, потом добавила:
— Найджел, я по поводу Джесси…
— Не надо, Джули, — оборвал он ее и обрадовался очередному звонку как поводу отойти от сестры.
Джулия еще несколько мгновений подождала, желая узнать, кто на том конце провода, и покинула кабинет, только поняв, что звонят по делу.
Найджел не желал обсуждать с ней свое решение поселить Джессику в своем доме. Он не желал обсуждать вообще ничего имеющего отношение к Джессике. И точка!
Вопрос требовал безраздельного его внимания. И Найджел внимательно выслушал собеседника и разрешил вставшую в его отсутствие проблему, будто это самая обычная вещь — улаживать чужие неприятности с законом, когда твой собственный мир рассыпался на составные части и валяется у ног беспорядочной кучей.
Стоило ему положить трубку, как раздался следующий звонок. И он с внезапным дурным предчувствием посмотрел на телефон.
Интуиция не подвела его.
— Найджел, ты можешь сейчас приехать? — раздался прерывающийся от рыданий голос Джессики.
Глава 5
Он остановился в дверях, тяжело дыша. Опоздал. Она позвонила слишком поздно. И теперь ему оставалось только стоять и смотреть, понимая, насколько одинокой она себя ощущает…
Врачи посоветовали увести ее из палаты немедленно. Но как же возможно оторвать эти тонкие пальцы от пальцев мертвого брата? Сейчас, когда она держит их в последний раз?
Слезы навернулись на глаза и жгли их словно кислота, но Найджел не позволил им пролиться. Хотя знал, что скоро это случится. Он даст себе волю и выплачет все свое горе до последней капли.
А сейчас ему больше всего хотелось по чему-нибудь ударить, тяжело, с силой, по стене, по стеклу, по чему угодно, лишь бы разбить. Та боль будет терпимее, чем эта, которую я испытываю в настоящий момент, мрачно подумал Найджел, заставляя себя пройти несколько шагов, отделяющих его от Джессики.
Он присел рядом с ней на корточки. Но она даже не заметила его появления. Однако когда Найджел взял ее свободную руку, повела глазами и взглянула на него.
— Все кончено, — прошептала Джессика.
— Да, — ответил он. — Знаю.
Она снова перевела взгляд на застывшее лицо брата и опять забыла о присутствии Найджела.
Вскоре у него за спиной раздался слабый всхлип.
Он оглянулся и увидел, что прибыли остальные члены его семьи.
Найджел уехал, не дожидаясь их. Марк гнал как ненормальный, чтобы успеть, но тщетно.
Предоставленные самим себе Скленнерды прибыли только теперь и сгрудились вокруг кровати в новом приступе горя. Он сразу увидел, что Джессика заметила их присутствие, моргнула затуманенными глазами, и решил, что ей не выдержать очередных слез и стонов.
Стиснув челюсти, Найджел начал осторожно высвобождать ее пальцы из пальцев Тэда.
Джессика задохнулась и в безмолвном протесте вскинула на него глаза. Но он покачал головой и мягко сказал:
— Нет, дорогая, так надо. Уже пора.
На мгновение ему показалось, что она запротестует, закричит, зарыдает. Но Джессика только перевела наполнившиеся слезами глаза на мертвого брата. И ее слезы разорвали Найджелу сердце, ибо он знал, что это начало приятия факта ужасной утраты.
Спустя несколько секунд Джессика позволила ему завершить акт окончательной разлуки, обнять ее рукой за талию и помочь подняться.
Все окружили ее, бормоча слова соболезнования и обнимая. Миссис Скленнерд выглядела ужасно, тоже почти как мертвец, а Джулия и младшие братья Найджела откровенно плакали.
Джессика покорно и безучастно приняла знаки их сочувствия, словно находилась в плотном коконе, сквозь который не проникали слова и эмоции посторонних, но при этом с силой сжимала руку Найджела.
Тэд умер.
Кэтрин и Тэд. Она не знала, может ли теперь произносить их имена вот так вместе, как делала это, когда они были живы. Поэтому подняла глаза и взглянула на возвышающегося над ней Найджела. Его красивое лицо снова помрачнело, как грозовая туча, глаза утратили живой блеск. Не стоит сейчас задавать ему такие вопросы, смутно подумалось ей. И Джессика позволила вывести себя из палаты, оставив брата, окруженного людьми, которые обожали его.
Что ж, хоть какое-то утешение.
— Малыши, — пробормотала она, оказавшись в тишине больничного коридора.
— Не сейчас, — ответил Найджел, продолжая вести ее за собой к лифтам, потом вниз, на первый этаж и на улицу, все еще залитую солнцем.
Несмотря на жару, Джессика поежилась. Затем огляделась и увидела Марка, который с сурово-торжественным выражением лица открывал перед ней дверцу большого белого автомобиля. Найджел помог ей сесть, потом обошел вокруг и устроился рядом. Как только Марк захлопнул дверцу с его стороны, он придвинулся и притянул Джессику к себе.
Они просидели в этой позе всю дорогу до дома. Джессика не сопротивлялась, просто безвольно привалилась к нему, как тряпичная кукла, и ушла в свои печальные мысли. А он обнимал ее, давая то, что ей было необходимо сейчас больше всего, — свою силу.
И не выпускал, пока они поднимались по ступеням к двери, пока он открывал замок. Но, оказавшись в доме, Джессика мгновенно вырвалась и кинулась в свою спальню. Найджелу потребовалось немного больше времени, чтобы внутренне собраться и подавить приступ отчаяния, что готов был проявиться в полную силу. Потом он последовал за ней, намереваясь убедиться, что она в порядке, прежде чем уйти и оставить ее наедине с горем.
Только из этого ничего не получилось. Один взгляд на нее, лежащую посередине большой кровати, свернувшуюся в жалкий комочек в попытке унять сотрясающую ее дрожь, — и он сорвал костюм, скинул ботинки и моментально оказался рядом.
Что-то невыносимо жалостное было в том, как Джессика покорно отдалась объятию его сильных рук, и почти невозможно было без слез слушать ее тихие всхлипывания.
Когда она наконец затихла, Найджел вытащил из-под них покрывало и укрыл обоих.
— Я не… — запротестовала было Джессика.
— Тебя трясет, — хрипло оборвал ее Найджел. — Лежи так и не шевелись. Не бойся, — пообещал он, — как только ты согреешься, я уйду и оставлю тебя в покое.
— Я не хочу, чтобы ты уходил, — произнесла она так тихо, что он едва не пропустил эти слова.
Но уж он никак не мог не заметить того, как она обхватила его обеими руками, прижалась мягкой грудью к его груди и вытянулась рядом, стараясь не оставить между ними свободного пространства. Так, словно это было единственное место, где ей хотелось находиться. А Найджел закрыл глаза и думал только о том, как же удивительно сладостно быть так нужным ей.
Ее потребность в его близости продолжалась несколько следующих дней — темных, тоскливых, наполненных гулкой пустотой, если Найджела не было рядом.
— Ешь! — приказывал он, и она безропотно ела, не различая вкуса того, что кладет в рот. — Спи, — говорил он, и она сворачивалась на кровати, как дитя, и покорно закрывала глаза.
По утрам они вместе завтракали, потом Найджел отвозил ее в больницу, где она проводила день в палате с новорожденными, пока он сам отправлялся заниматься… другими делами.
Ближе к вечеру возвращался и тоже проводил немного времени с малышами, прежде чем забрать Джессику, отвезти обратно домой и заставить разговаривать — о работе, о жизни в Нью-Йорке, о Тэде и Кэтрин — да почти обо всем, что приходило в голову, лишь бы она не молчала, не погружалась в безысходную тоску.
Она жила словно в густом тумане, хотя и не возражала против этого. Не ощущала почти ничего, и это было довольно приятно. Семейство Скленнерд относилось к ней теперь много лучше, чем прежде. Они сумели отбросить старые обиды и поддерживали ее в эти дни совместного горя. Миссис Скленнерд даже предложила ей перебраться к Джулии.