— Жена, — еле слышно прошептала Джессика, не поднимая головы с его плеча.
Найджел внезапно остановился посреди холла, посмотрел на ее изможденное лицо — не смеется ли она над ним, — но вовремя понял смысл уточнения.
— Да, жена, не женщина, — согласился он и двинулся дальше, к ванной, где ее немедленно унизительно и громко стошнило.
А он сидел рядом с ней на полу, убирая от лица непослушные черные пряди, и непрерывно сыпал проклятиями.
Когда все закончилось, Джессика настолько обессилела, что могла только привалиться к его широкой груди и закрыть глаза. В ушах звенело, голова по-прежнему кружилась, кожа покрылась липкой испариной.
Найджел повернул кран, и вот уже холодное влажное полотенце коснулось ее лица. Какое блаженство, какое облегчение! Джессика махнула рукой на головокружение, отказываясь бороться с ним. Пока Найджел держит ее, бояться нечего.
Вскоре вращение стало замедляться, и Джессика начала воспринимать окружающее четче и яснее.
— Ну как, тебе лучше? — спросил Найджел.
— Угу.
Она заметила, что ее влажные волосы прилипли к его сорочке. Подняв руку, хотела убрать их, но Найджел схватил ее тонкие длинные пальцы и прижал к губам.
— Прости меня, — пробормотал он.
— За что?
— За то, что не слушал тебя. За то, что не верил.
— Все выглядело не лучшим образом. Я сразу поняла это.
— Но я должен был выслушать тебя. Ни один человек не считается виновным, пока его вина не доказана. Никому не выносят приговор, пока не дадут возможности оправдаться, — настаивал Найджел.
— Ты обещал, что мы не будем больше возвращаться к прошлому, Найджел. — Она вырвала у него пальцы и даже попыталась оттолкнуть его.
— Да, но тогда я не знал того, что знаю теперь.
— Зато я знала! — воскликнула Джессика. — Что для меня изменилось от твоего знания?
— Но для меня все изменилось. — Найджел стоял перед ней разгневанный и напряженный.
— И ты не можешь с этим жить?
— Нет… пока еще нет, — ответил он и вышел.
Джессика постояла, прислушиваясь к его шагам. Если он сейчас уйдет, то между нами все кончено, решила она. Как только он переступит порог дома, я соберу сумку и уеду в отель!
Потом взглянула на свое отражение в зеркале. Волосы растрепаны, тушь растеклась по щекам, помада размазалась. Пугало, да и только!
Она отвела глаза в сторону и прислушалась;
Найджел еще не ушел, не хлопнул дверью, и напряженное ожидание неизбежного заставило ее задрожать. Джессика открыла холодную воду, когда подкатила очередная волна дурноты, заставив ее вцепиться в край раковины.
— Господи, — всхлипнула она, — это нечестно.
Сильные руки обхватили ее талию и подняли в воздух. На сей раз Найджел даже не ругался, просто подхватил ее под колени и понес в спальню.
— Для пьяного ты неплохо справляешься, — ядовито заметила Джессика.
— Известие, что моя жена беременна, оказалось удивительно отрезвляющим. — Он осторожно усадил ее на край кровати.
— О! — Она и забыла, что сказала ему об этом. — Ты расстроился?
— Я? Расстроился? — Найджел рассмеялся, опустился на колени и начал расстегивать пуговицы ее блузки. — Ты узнала, что беременна, и перепугалась настолько, что не могла даже сказать мне об этом вчера, когда я звонил. Мы вели тот странный разговор, и я считал, что помогаю тебе преодолеть тоску по брату…
— Я помню о моей утрате постоянно.
— Я тоже, — сказал Найджел, снимая с нее блузку. — Если бы ты сказала, что тебя так сильно тревожит, я бы тут же прилетел и был с тобой. — Он принялся расстегивать ремешки ее босоножек.
— Знаю, — тихо ответила она.
— Тогда почему не сказала?
— Потому что это не те новости, которые доверяют бездушной телефонной трубке, — объяснила Джессика. — Я хотела сказать тебе лично, глядя прямо в глаза.
— Но я и это испортил, — покаянно пробормотал он и снял одну босоножку. — У тебя чулок порвался.
— Еще одна разрушенная иллюзия. Я не сплю с кем попало. Не рассказываю тебе всех своих секретов. И иногда ношу драные чулки.
— Как ты можешь шутить такими вещами? — спросил Найджел.
— А что мне остается делать? — вспыхнула Джессика. — Закатывать истерику с воплями и соплями? — Она вскочила на ноги, скинула другую босоножку и яростно уставилась на его склоненную голову. — Я беременна, Найджел, пойми, беременна, хотя совсем не хотела, и это твоя вина! — Ее ужасное обвинение повисло в гнетущей тишине. — Я… я не то имела в виду, — поспешно пробормотала Джессика, раскаиваясь в своей вспышке.
Но он поднялся и вышел из спальни, оставив ее в одиночестве. Даже дверью не хлопнул.
О, как ей хотелось, чтобы хлопнул. Чтобы заорал на нее, а потом швырнул на кровать и ударил по лицу. Потому что она сказала не правду.
Она хотела ребенка, его ребенка, безумно хотела! И не одного, а нескольких. Просто боялась того, что ждало ее впереди.
— Проклятье, о, проклятье! — зарыдала она и вернулась в ванную, чтобы принять душ, решив, что только это поможет ей снять напряжение.
Но, оказавшись внутри и закрыв дверь, передумала, открыла краны и погрузилась в теплую ароматную воду. Джессика закрыла глаза и заставила себя расслабиться. Она прекрасно понимала, что просто тянет время. Потому что, когда выйдет, ей придется разыскать Найджела и долго-долго извиняться за свои необдуманные, жестокие слова. А ей это никогда не удавалось.
Его суровое лицо с мукой в синих глазах встало перед ее внутренним взором и заставило содрогнуться. Желудок подскочил к горлу и мгновенно упал обратно.
— Давай-ка не начинай, — буркнула Джессика, — ты еще слишком мал, чтобы иметь собственное мнение. — И тут же поняла, с кем говорила, и снова вздрогнула, но уже по другой причине. — О Боже, — вздохнула она. — И что это только со мной творится?
Джессика взяла шампунь и начала энергично втирать его в волосы. Спустя минут пятнадцать, освеженная, благоухающая нежным розовым ароматом, одетая в длинный белый халат, она босиком пробралась в кухню. Ее до сих пор немного трясло, но тошнота отступила, зато на смену ей пришел зверский голод.
В кухне было темно, как и во всем доме. Найджела нигде не было видно, но сейчас это ее только порадовало. Она распахнула дверцу холодильника и заглянула внутрь. Гмм… ничто не вызывало у нее аппетита. Да и что вообще ей можно теперь есть? Как насчет молока? А сыра?
А яиц? Можно ли ей есть колбасу и пить пиво?
Неизвестно. Ей вообще ничего не известно о том, как быть беременной.
Джессика вздохнула и отказалась от мысли найти что-то абсолютно безопасное в ее положении. Выключив свет, она вышла из кухни и вернулась в малую гостиную, где начался ее сегодняшний вечер. С тех пор там многое изменилось: бутылки и осколки бокала исчезли, а письма были сложены аккуратной стопкой на краю журнального столика.
Она инстинктивно ощутила присутствие Найджела и повернулась к большому окну, выходящему в сад. Да, он стоял там и выглядел таким одиноким и потерянным, что у нее сердце рванулось из груди.
— Прости, — начала Джессика, подходя к нему сзади. — Я не хотела… правда, не хотела обвинять тебя. Просто я…
— Испугалась, — любезно подсказал он, но не повернулся и не посмотрел на нее.
Она пережила приступ отчаяния, густо перемешанного с раскаянием, и поняла, что должна сделать все возможное и невозможное, чтобы заставить его забыть жестокие слова. Только тогда она сможет жить в мире с собой.
Найджел смотрел на ее отражение в оконном стекле. До чего же она хороша в этом длинном белом халате, с собранными на макушке пышными волосами, такая чистая, свежая и все же такая хрупкая…
Беременна. Беременна его ребенком. Ему хотелось повернуться к ней, заключить в объятия и заверить, что он позаботится о том, чтобы с ней все было в порядке. Что ей нечего бояться.
Ему хотелось подхватить ее на руки и отнести обратно в постель и показать ей, как много она для него значит…