— Обалдеть, Наташа, он и вправду красавчик. Такой яркий, жаркий. Я помню, как он смотрел на тебя.
— Я так не особо запала на него. Не подумай, что я от безысходности с ним. Просто мне скучно. А он весёлый, старается вовсю. Реально красивый.
Нам принесли Наташины заказы, мой кофе, салат.
Наташа постаралась сменить тему. Странно, она не хотела продолжать говорить об Амиране. Кто знает почему. Я не настаивала, с расспросами не лезла.
— Что-то у меня аппетит разыгрался, — Наташа потёрла ручки влажными салфетками, жадно оглядывая блюда на тарелках.
— Да, и я проголодалась.
Мы дружно замолчали.
Вдруг Наташка вспомнила:
— Чё Никитке то купить под ёлочку?
— О, классно, что спросила. У нас же Тишка появился. Собакен такой. Подари Никитосу что либо для его питомца.
— Это же легче простого. Отлично, наберу всего. Корма ящик, причиндалы всякие.
А где вы его взяли, хвостарика этого?
— На улице подобрали…
(Как Грымза меня на "помойке") — почему то пришло на ум.
Я осеклась.
— Что случилось, ты чего замолчала? — подруга перестала жевать, уставилась на меня.
У меня горло как наждачкой продрало. Стала говорить, как то хрипло получилось:
— Наташа, ты моё заявление Грымзе отнесла?
— Не-а. Зачем. Она итак бесится, что тебя нет. Ты же в курсе, Роман часть бухгалтерии переводит в Питер. Вот Грымза и ходит на ушах в бешенстве, что и ты туда уедешь.
— Какие страсти. Что обо мне на работе говорят?
— Ты про сплетни? Много чего. Все уверены вы поженитесь. Тебя ненавидят, завидуют. Ты же знаешь, красивая женщина это яд в печени у коллег. Так что всё нормально.
— Я чуть не забыла тебе рассказать, Наташ. Прикинь, прихожу в садик, меня к заведующей вызывают.
— Нифигаси! Рановато крестник начал шалить, — крёстная сына весело подмигнула.
— Оказывается, Марк забор садику подарил.
— Забор? — Наташка всплеснула руками:
— Какой забор?
— Здрасьте. Ты не помнишь, сама говорила, что садик развалюха. Вот Марк и решил поменять забор.
— А что Марк делал в садике?
Теперь наступила моя очередь озадачиться.
— Ну, наверное, хотел сыну приятное сделать.
— Эх ты, на сына он ходил посмотреть. А приятное хотел тебе сделать.
К Наташе подошёл официант, принёс деревянную подставку с бифштексом. Сверху на мясе пламенели угли. Тлеющий костёр поставили перед Натальей, положили сверху веточку розмарина. Потрясающая волна аромата поплыла над столом.
Официант мастерски собрал угли с дымящегося куска говядины, наполнил наши бокалы водой, ушёл.
— Я в этом ресторане пару дней назад сидела.
Я ковыряла свой салат, лицо свело от неприятного воспоминания.
— Наконец-то. Молодец. Как его зовут?
— Его? Наташ, да что у тебя в голове. Её зовут Камилла. И позвала она меня сюда, чтоб выяснить, куда мы засунем Никиту, чтоб не портить настроение Роману.
— Что-то я переживаю за здоровье этой, как её, Камиллы. Надеюсь, ты не заколола её вилочкой.
Я откинулась на спинку кресла:
— Она подруга Грымзы, матери Романа и его бывшей.
— Ну это не повод оставлять её в живых.
Наташа перестала есть, аккуратно облизнулась.
Как-то по лисьи она умела облизывать губы, помада не стиралась и контур оставался чётким, ровным. Я так не умею, надо у подруги поучиться. Как не крашу губы, будто сослепу мажу. Бывает, что и зубы в помаде. Позорище, блин.
Наташка выжидательно смотрела:
— Ну?
— Нечего добавить. Камилла прашивала, не нужен ли дизайнер, почему нет бэбиситтера. Поэтому я и спросила про заявление Грымзе.
— Зачем эту суку очкастую радовать. Придёт время, отнесу. Может, ещё с Ромой помиритесь. Кстати, как у вас?
— Никак.
— Жан, ты сама хочешь Романа вернуть?
— Зачем, чтоб Никиту в суворовское сдать или выпихнуть заграницу учиться?
— Не поняла, — Наташка сдвинула от себя тарелки. Подошёл официант, собрал посуду. Задержался:
— Не желаете кофе?
Мы вежливо отмахнулись, потом.
— Я долго думала, дорогая моя Наташечка. За Романа держаться бы зубами. За такого мужчину надо небо благодарить. Но у меня всё перекрывает другой мужчина. — я расстроенно замолчала.
Наташка понимающе закивала головой:
— Марк?
— Никита!
Наташа рот открыла, уставилась на меня:
— А малыш тут причём?
— Наташа, как мне тебе объяснить, что мой сын это единственное, что меня интересует.
— Не упрекай, Жанна меня тем, что у меня нет ребёнка и я не могу оценить по достоинству твою жертву.