Я встала, пересела к Наташке на диван, приобняла свою любимую пышечку:
— Нечаянно такие слова вырвались.
Наташка надулась как бурундук, грызла корочку.
Назойливый, как африканское солнце официант уже был тут как тут:
— Желаете горячую корзинку выпечки?
— Спасибо, милый человек, пока нет.
Подруга повернулась ко мне:
— Я вот корочку у хлеба люблю. Поджаренную. Возьму кусок, сначала мякушку ем, а потом уже корочку. Как будто я её заслужила, тогда удовольствие особое.
— И сейчас так?
— Что сейчас?
— Мякушкой давишься, чтоб до корочки добраться?
Наташка удивлённо уставилась на меня, растерянно протянула:
— Ну да… Привычка такая.
— Может, ну её, эту привычку. Начинай сразу с корки, а всё остальное выброси.
Подруга стряхнула крошки, засобиралась:
— Я уже на час с перерыва опаздываю. А ещё ехать.
— Наташ, ты ж не обиделась на меня.
— Нет. Я вот о чём подумала. Амиран так прям крепко ко мне с симпатией приклеился. Я сначала думала издевается или на деньги папаши моего позарился.
Потом оказалось, у него бабла немеренно. Два ресторана имеет. Фото мамы показал. Думала, я толстая, блин, да я дюймовочка по сравнению с его мамой.
Он уже познакомить нас хочет. Прям соколом вьётся.
Я молча слушала, не понимала куда Наташа клонит. Она тоже молчала, крутила в руках салфетку.
— Мама рядом поёт "замуж пора". Это как знаешь, играешь в песочнице, а тут из окошка: " Наташа, кушать пора!"
Вроде надо чтоб как у всех.
Вовремя покушать, вовремя покакать, вовремя замуж сходить.
Она смотрела в глубину зала, вздохнула:
— Только что делать, когда в голове а тебя другой мужик.
Наташа поймала мой вопрошающий взгляд:
— Об этом знать никому не надо. И тебе, Иванова, тоже.
Глава 28
— Жанна, я не смогу и не стану тебя делить с ним. Он, твой бывший, теперь как будто всё время между нами.
Роман стоял в своих любимых штанах у окна. Руки в карманах, торс голый, сам без тапок, босой. Волосы крупными светлыми кольцами играют на солнце. Я смотрела на его лицо. Внешне спокойное.
Я знала, на самом деле внутри этого выдержанного человека бушует пламя ревности. Тяжёлое, оно ворочалось, бередило его рану. Напряжённые скулы, гуляющие желваки под ними. Сузившиеся глаза смотрели в никуда. Я молча сидела на диване, обхватив себя руками.
В комнате царил полумрак. Кругом идеальный порядок, Роман сам педант, у него всё по полочкам, порядок всюду как в аптеке. Не то, что я. Где бросила, там и забыла.
Вчера Роман позвонил мне, назначил встречу. Я волновалась, переживала. Была уверена, что разговор будет долгим, тяжёлым. Предчувствие меня не обмануло.
— Не смогу. — раздельно, ясно и чётко произнёс Роман. Покачавшись с пятки на носок, прошёл на кухню, включил кофемашину. Вернулся в комнату, встал напротив меня. Мне пришлось задрать голову, чтоб взглянуть ему в глаза.
— Жанна, я жду.
— Чего?
Он сел напротив меня:
— Я мог простить то, что ты не любишь меня. Ждал. Может полюбишь. Теперь надежд не осталось.
Роман сел, откинулся в кресле, упёрся затылком в стену.
— Мне нужна семья, Жанна. Нужен мой ребёнок, такая мать как ты. Но я не буду терпеть мужика в твоей жизни. Мне не важно, что он твой бывший. Он имел тебя, трахал. Пока он не объявился, я не думал об этом. А теперь стоит мне прикоснуться к тебе, он как будто стоит рядом. Я чувствую, ты сравниваешь нас. Что, он хорош? Лучше меня?
Я как то вся собралась, отодвинулась. Даже сейчас роман не мог взять себя в руки. Продолжал ревновать, обижал вопросами. Что будет дальше? Роман заметил мою настороженность, мягко продолжил:
— Я не хотел тебя пугать, Жанка-Парижанка. Об одном прошу, только не ври. Скажи, ты мысленно уже вернулась к нему?
Я еле разлепила губы.
— Я не знаю. Обещать ничего не буду. Я держу оборону из последних сил, не давая отцу встретиться с сыном. Но когда то это случится и будет правильным.
Роман опустил голову.
— Никита чужой тебе. Роман, если бы у нас родился твой собственный ребёнок, моё сердце рвалось бы на части, я бы сравнивала как ты относишься к детям. К родному и к чужому.
— Я твоего сына не обижал.
— Как это проявится в будущем. И вообще мы говорим не о детях, а о нас с тобой. Помнится, ты чуть не задушил меня, приревновав без повода к отцу Никиты.
— Я уже извинился.
— Никита копия Марка. Ты будешь видеть в мальчике своего соперника в минуты раздражения. Марк теперь будет присутствовать в жизни Никиты. Не знаю как часто. Это не значит, что Марк будет присутствовать и в моей жизни тоже. Наверное, для тебя это не важно. Вы навсегда останетесь врагами в твоём понимании.