Представляю, как я выглядел со стороны, когда махал руками в воздухе. Чёрт, болела, кружилась голова. Казалось, меня переехал Камаз. В груди всё как то припечаталось, не удавалось вдохнуть. Предметы двигались передо мной, стены, пол всё качалось.
За мной бежала медсестричка, хотела перехватить, Данилыч приложил палец к губам, оттеснил её.
Я зашёл в палату к “Гусю”. Там сидела эта тётка, что крутилась возле скорой, тихонько скулила.
Я опёрся о спинку кровати “Гуся”, чтоб не потерять равновесие. Ох и видок был у него. Наверное, у меня не лучше.
— Ну, чё жив?
— Жив. — “Гусь” смотрел на меня. Ссадина на опухшем лице, куча приборов вокруг, капельница.
— Ну ты это. Поправляйся, за тобой махач.
Он криво улыбнулся.
— Ты откуда там? Если бы не ты.
— Да вот, Жанку караулил, не брала трубку. А тут ты. Чё думаешь, случилось что там, в кафе?
Данилыч ввалился в палату со штативом наперевес, за ним в тесную палату втиснулась медсестричка.
— А ну не спорьте, пациент. Дайте руку!
Я сдался ей на милость.
Данилыч кашлянул.
— Я это, шеф. Распорядился. Туда на пожар Галяутдинов подъехал, на месте с ребятами разобрались: поджог. Кто то оставил свечу. Пластик поплавился, дым, сигнал на пожарку. Там рядом баллон газа был. Если бы баллон рванул, всем капец. А так только пластик в подсобке дымил и одно перекрытие занялось, рухнуло.
— Смотри, “Гусь”. Данилыч наш спаситель. Я тебя тянул, так ты же здоровый, как буйвол. А Данилыч нас обоих выволок.
— За мной спасибо, мужики.
Прохрипел “Гусь”.
Потом, чуть повернул ко мне лицо:
— Сам ты “Гусь”.
— Марк, — я протянул руку.
— Роман.
На удивление крепкое, мощное рукопожатие.
— Да, отгрёб я от тебя знатно в прошлый раз.
Не успел я договорить, в палату влетела Жанна.
Зареванная, бледная, в распахнутом пуховике перепугано смотрела то на меня, то на Романа. Внезапно перед ней взвилась тётка. Та, что сидела в уголке, я и забыл о ней.
— Тварь, мразь, чтоб ты сдохла со своим выкормышем! — ненормальная дура кинулась с кулаками на Жанну.
Как у Данилыча хватило ловкости перехватить её, отшвырнуть от Жанны, не знаю.
Тётка снова взвилась:
— Всё из за тебя, да чтоб ты, да чтоб твой ублюдок.
— Эээ, стоп.
Это она про Никитку что ли? Охренела? Я не помня себя перехватил её за горло:
— Заткнись…
Данилыч оттеснил меня схватил тётку, выволок в коридор. Это ей повезло, я на ногах еле стоял, меня водило из стороны в сторону, качало, в ногах слабость, как ватные. Вот тварь.
— Это сестра моя. Перенервничала, — “Гусь” закашлялся.
Наступила тягостная тишина. У Жанны зазвонил телефон. Она дрожащими руками схватила его. Слушала и бледнела. Вдруг потухшим голосом произнесла:
— Как же так. А я ведь тебе доверяла своего сына.
Отключила телефон. У неё будто подкосились ноги. Она села на стул у двери.
— Роман, поджог устроила твоя сестра. Хотела, чтоб ты бросил меня. Она не знала, что ты там до пожарных окажешься.
Роман приподнялся на локтях. Снова рухнул в подушку.
Жанна сказала много чего. Такого, что не сразу уложилось у меня в голове. Пока мы открыв рты смотрели на неё, она поднялась. Посмотрела на нас.
— А знаете что. Отстаньте все от меня. Идите вы оба к чёрту.
Развернулась и вышла. Мы с Романом переглянулись.
Глава 30
Телефонный звонок бешенной трелью разорвал ночь. Как же я боюсь ночных звонков!
Я подскочила, схватила трубку. Успела выхватить глазами номер, не сразу вспомнила кто это.
— Ну что, сука, доигралась! Чтоб ты сдохла!
Это была сестра Романа, Грымза. У меня похолодело за ушами, сдавило в груди. На том конце трубки женщина злобно клокотала:
— Твой урод поджёг твоё вонючее кафе. Ты хотела, чтоб мужики из за тебя сцепились, тварь! Зря Рома тебя с твоим выкормышем подобрал!
Грымза бросила трубку, я подскочила. Как? Что? Пожар в кафе. Мы ведь с Романом только что всё решили. Зачем Марк влез сюда.
Память тут же отмотала стрелки назад. Марк здесь в городе.
Ну да, он несколько часов назад прислал мне сообщение на ватцап. Я не ответила. Подумала, утром напишу, а он что, со злости пошёл поджигать кафе? Постойте, как он узнал о нём? Он же только что прилетел! И вообще странно.
Мы с Марком договорились, что он увидит Никиту, познакомится с ним. Что значит этот поджёг, запоздалая ревность? В голове не укладывается.
Я металась белкой по квартире. Никита спал, время два часа ночи. Кого с ним оставить. Что делать.
Секунды складывались в минуты. Как всегда в таких случаях не можешь сообразить что предпринять. Я тёрла виски. Думай, Жанна, думай.