Я смотрела на неё, диву давалась. Вот это наглость!
Я тяжело дышала, вот херня, что там такое с дыханием.
Доктор сказал, скоро всё пройдёт. Мне каждое слово давалось с трудом, — Наташ, тебе не надо ничего объяснять. Если я оказалась лишней в твоей дружбе с Грымзой, встала между вашими интересами, я тебя не держу. Ты же по телефону всё мне ясно сказала.
— Никиту в детдом сдать? Парировала Наташа, — Давай, мать ты помолчишь, а я всё расскажу. Потом пойду туда, куда ты скажешь. Но не надолго. Я тебе говорила, я подруга и навсегда ею останусь.
Первое: Никита в садике. Про тебя он ничего не знает.
Второе: я буду забирать, водить, смотреть за ним пока ты не выздоровеешь. Я его крёстная и это самое малое, что я могу сделать.
Третье: выздоровеешь и поговорим. Я тебе всё расскажу.
— Нет.
— Что нет? — Наташа вздохнула.
— Сейчас говори.
Она молча сидела, теребила ручку сумки.
— Чего молчишь? Придумываешь чего наврать? — я не могла скрыть раздражения.
— С одной стороны, Жанна, тебе можно всё сказать, не опасаясь, что ты полезешь в рукопашную, — Наташка не смотрела мне в лицо,–
С другой стороны, а ну как инфаркт от переживаний и подбитой гордости тебя накроет, тогда как?
У неё звякнул телефон. Наташка была ретиво настроена, она энергично достала телефон, вышла в коридор вешать подзатыльники подчинённым. То, что она не на работе, значило, что кто то сделает её работу за неё.
Она вернулась с квадратными глазами — Прикинь! Роман, Грымза, я отсутствуем, на работе началась вакханалия. Не раздать каждому люлей, все как крысы смоются или будут весь день чаи гонять, сама понимаешь.
Вошли медики. Долго слушали, осматривали моё покорное тельце. Снова повезли на рентген. Я на всё была согласна, лишь бы отпустили домой.
Меня доставили назад, абсолютно игнорируя моя попытки завершить визит в это чудесное место. Наташка терпеливо ждала. Вышла вслед за сестричкой. Знаю, совала деньги, спрашивала что, да как.
Вернулась в палату, прикрыла дверь.
— Чёрт, курить нельзя.
Вздохнула, села поудобнее.
— Вот, возьми свой телефон. Я его под расписку забрала. Остальные вещи, документы домой к тебе отвезу. Паспорт твой вот тут, на тумбочку положу.
Она помолчала, потом задумчиво протянула: — Знаешь, Жанка, мне ведь потому позвонили, что ты мне последней звонила.
Я между прочим, посмотрела на список твоих контактов. Я у тебя "Натуся", потом "сынок" — там мордашка маленького человека. "Роман работа". Есть загадочный контакт "Бывший".
И всё, дальше парикмахер и прочие никто. В смысле тебе никто. Прикинь, если бы тебя не стало, кому бы звонили?
Она помолчала.
— Мне позвонили, буднично так спросили: — Женщина, вам Иванова Жанна Сергеевна знакома? Я ещё не дослушала, а у меня уже всё оборвалось. Волосы зашевелились. Говорю "Да".
А в мозгах одна мысль дятлом "Лишь бы жива". Мне так равнодушненько, буднично оттуда: Сообщите её родственникам. Она разбилась в ДТП, повезли в первую городскую. И трубочку — бум, и положили.
Мне даже перезвонить было некому, с твоего же телефона звонили. Я в тот момент даже не поняла, ты жива или нет. Я, знаешь, села на диван, смотрю на Никиту. На пёсика твоего, что к малому жмётся.
Думаю, а если ты умерла и тебя уже нет. Весь мир как схлопнулся. Я даже соображать перестала. И вот в тот самый момент смотрю на сына твоего и думаю: "как хорошо, что у него есть отец". Ты понимаешь, о чём я?
Я молча слушала Наташу. Честно говоря я об этом не задумывалась. В смысле моего исчезновения с планеты. Нет, нет, это рано, у меня сын слишком маленький.
Наташа сидела вытянув ноги, сложив руки на груди. На меня не смотрела. Красный свитер, чёрная юбка. Идеально очерченные коралловые губы. На ней всегда было что-то красное, я раньше не обращала на это внимание.
Подруга мельком глянула на меня, продолжала: — Я маме позвонила. Она в шоке, причитает, воет, вези говорит, Ника сюда, мы мальчика не бросим.
Ну, то, что не бросим, это ясно. Я Никитке крёстная и для него расшибусь. Только вот мы это мы, а у Ника отец есть. И по закону в итоге твой пацан оказался бы у него. Так что, Иванова, если решишь в другой раз шею себе свернуть, о сыне подумай.
— Ты такая мать Тереза, Наташа. За сына спасибо. Честно, не знаю как выразить. Мне повезло в жизни с тобой. По гроб жизни тебе обязана.
Я сипела, каждое слово больно гудело в груди. Раскалывалась голова, но я хотела узнать всё сейчас. Не уверена была, что смогу снова с Наташей разговаривать.
— Наташ, как получилось, что ты на два фронта дружила одновременно. Если всё так безобидно, почему ты об этом не рассказывала. У меня всё узнавала и Грымзе докладывала. За что, Наташечка. Ты предательница!