— Ох и грубая ты бываешь, Иванова. Вот скажи спасибо, что люблю тебя и не обижаюсь. Насчёт Грымзы тут всё просто. Сестра Романа одинокая богатая тётенька. Очень богатая. Её кроет что она может внезапно умереть.
Да, фобия у неё такая. Она даже спит сидя, чтоб не умереть во сне. Её психолог, кстати, отменные денежки на ней зашибает.
Грымза бездетная. Кому будет завещать имущество? То то же. Ребёнку Романа. А тут ты нарисовалась. Никита не её кровь. Твой сын у неё поперёк горла встал.
Вот она и вынашивала идею, как вас рассорить. А как узнала, что у тебя бывший нарисовался, она вообще с ума сошла. Грубо сказать, тебя двое трахают, а её никто. Зависть.
— Ты как на её сторону встала.
— Да никуда я не вставала. То, что мы подружками с Грымзой стали, так это нормально. Она мне за твои новости много чего полезного делала.
— Скажи, Наташа, мне кажется, что ты сейчас врёшь, или мне не кажется?
Наташа сузила глаза, промолчала.
— Наташ, откуда ты узнала, что Грымза подожжёт кафе. Ты приехала ко мне и уже знала об этом. Но мне ничего не сказала. Прикинулась дурой. Ещё в дверях обниматься полезла.
— Из-за тебя, Жанна всё случилось. Если бы ты не была с Романом, ничего бы не было. Он нашёл бы себе женщину без прицепа.
— Наташа, кто как не ты знает, что Роман сам выбрал меня. Я ему на шею не вешалась.
Наташа меня не слушала, торопилась договорить своё.
— Да, я не всё тебе говорю. Я тоже женщина и я тоже влюблена в мужчину. Давно.
— Ты про Романа? — от удивления я приподнялась на локтях.
— Я как узнала от тебя, что Роман в больнице, так сама чуть не чокнулась. Грымза не думала, что брат лично явится раньше пожарных. Как он вообще там очутился?
— Наташа, твоя Грымза дура сумасшедшая. Она увидела меня в больнице, когда я пришла к Роману. Подскочила ко мне и проклинала моего малыша. Получается, не удалось бы ей нас разлучить, она всю жизнь ненавидела бы моего сына, если бы мы с Романом поженились? На что она ещё способна? По ней тюрьма и дурдом в обнимку плачет.
Наташка как то странно смотрела на меня.
— Постой, так ты была с ней заодно, надеясь разлучить меня с Романом?
— А что, нельзя? Ты как собака на сене, два мужика рядом, ты обоих держишь. Сама не ам и другому не дам? Ты думаешь, раз я толстая, так мне и влюбиться нельзя?
— Ничего я не думаю.
Я нажала кнопку вызова медсестры. Она прибежала мгновенно.
— Девушка, мне надо домой. Дайте, я подпишу документы какие положено. Я отказываюсь от лечения. У меня маленький ребёнок.
Медсестра перепугано выскочила, вернулась с врачом.
— Что случилось, Жанна Иванова. Куда бежим?
— У меня ребёнок в садике, маленький. Его забрать некому. Мне домой надо.
— Так, успокойтесь. Домой в ближайшие несколько дней вы точно не попадёте. У вас угроза скапливание плевральной жидкости.
Тем более сотрясение серьёзное. Если ребёнка некому доверить, социальная служба заберёт его на эти дни в детдом. Вылечитесь, сможете забрать оттуда.
— Почему вы не отпускаете меня. Вы не имеете права держать меня против моей воли.
Я старалась говорить спокойно.
— Потому не отпускаем, что это может вас убить. Скажу вам так, голубушка. Раз вам не удалось помереть в ДТП, мы вам тоже не дадим. Давайте, диктуйте адрес, о вашем ребёнке позаботятся.
— Нет! — я заорала так, что сразу закашлялась, взвыла от боли в груди.
Наташку выставили из кабинета, я билась в истерике. Подруга приоткрыла дверь, успела крикнуть в щель: — я за Никитой присмотрю, не дури.
Мне сделали укол, я уснула.
Глава 32
Марк.
Жанна вышла, а мы как два дуралея смотрели на захлопнувшуюся дверь.
Постепенно доходил смысл всего сказанного ею. Трагикомедия нашего знакомства с Романом плавно перетекала в кошмар драмы.
Мы соперники. Причём насмерть. Мира между нами быть не может. А что может?
Делим между собой женщину, тянем на себя. У неё спросить забыли чего собственно хочет она сама.
Думаю те же самые мысли крутились в голове "Гуся". Мы оба смотрели в белую стену напротив. Молчали.
Я поднялся. Отцепил от себя капельницы. Повернулся к "Гусю" мы пересеклись глазами. Разряд.
Сердце взвыло. Два мужика. Здоровых, успешных, сцепились в точке беды. Могли бы стать друзьями. На самом деле оба заряжены непримиримостью. Вряд ли когда ещё встретимся.
Я подошёл к двери. Молча смотрел на белое полотно, сердце выкачивало из себя тепло. Чёрт. Всё не так. Не оборачиваясь, вышел.