— Известен, — склонила я голову. — Только будет ли он приемлемым?
— Для тебя?
— Для тебя, — ответила я. — Я согласна на все, если это поможет мне спасти мать. Почти на все.
Улыбка Олега показалась мне искренней. Он внимательно смотрел на меня, склонив голову набок, как будто ждал следующих возражений, но вместо этого я тихо, преодолевая стеснение, произнесла:
— Отец будет рад узнать, что у нас с тобой… — я невольно запнулась, — роман. Собственно, он искренне рассчитывает на такой исход.
— Вот как, — в глазах Олега вспыхнули какие-то воистину дьявольские огоньки. — В таком случае, не вижу ни малейшего повода его разочаровывать. Интересно только, как отреагирует Виктория.
Я только пожала плечами.
— Она будет зла. Она всегда зла, — отметила я, прекрасно понимая, что Викки — точно не тот человек, которого я стала бы жалеть в подобных условиях.
Она ни меня, ни мою мать не жалела, когда выходила замуж за отца. И даже не подумала поинтересоваться, как там поживает его бывшая жена и дочь. Могла бы — сама бы маму и отравила бы, если б та каким-нибудь образом ей мешала. Я никогда не забуду, как Викки шипела своему тогда ещё любовнику на ухо: зачем нужна дочь? Родим сына, наследника. Главное деньги.
Деньги были, а вот наследник почему-то так и не появился. Даже пришлось прибегнуть к моим услугам. И я почему-то не сомневаюсь в том, что однажды отец начнет требовать внуков.
— С удовольствием полюбуюсь на это, — протянул Олег. — Хотя, быть злой для Викки — это стандартное состояние. Ешь. Ты ведь голодна.
Я сглотнула слюну и, решившись, потянулась к салату. Ела нарочито медленно, будто без аппетита, хотя на самом деле было желание едва ли не наброситься на еду. Олег, убедившись в том, что я действительно не отодвигаю предложенное блюдо, отвел от меня пристальный взгляд. Спокойно наслаждаться прекрасной кухней Саважа, впрочем, все равно не удалось, но я хотя бы больше не была на грани обморока.
— Вкусно? — спустя минуты три поинтересовался Лавров, и я напряженно кивнула и невольно зажмурилась, пытаясь осознать, что со мной происходит.
Кто бы сказал мне ещё несколько дней назад, что я буду сидеть с мужчиной, от одного взгляда которого у меня замирает сердце, обсуждать варианты мести моему отцу и искренне верить, что он поможет мне вылечить мать, я бы рассмеялась этому человеку в лицо. Ещё вчера сумма, требуемая на операцию, не нависала надо мной грозовой тучей, а была далекой перспективой, чем-то таким, что не позволяет расслабиться, но пока что не мешает спать. Однако жизни свойственно меняться в один миг, а я не могла надеяться ни на чью поддержку. Только на свои силы.
В какой-то момент мысли обо всем происходящем в моей жизни стали настолько страшными, что я вновь позабыла о еде, отложила вилку и нож и застыла, глядя будто сквозь Олега. Это не осталось для него незамеченным; он протянул руку, накрывая мою ладонь своею, и ободряюще улыбнулся.
— Все будет хорошо, — пообещал он. — Это не безвыходная ситуация.
Сначала я подумала, что он говорит о своей мести, но потом поняла — нет, всё же, Олег не настолько эгоистичен, чтобы сейчас продолжать думать о своем плане. Он всего лишь пытался приободрить меня и убедить в том, что маме можно помочь. И что операция окажется успешной. И деньги на неё не растворятся в воздухе.
Он не убирал руку, и я была благодарна уже за это.
— Но если ты не будешь есть, — тон мужчины стал более шутливым, — то весь наш план просто прогорит.
— О, — я взглянула на салат и обнаружила, что съела совсем немного, хотя была уверена, что почти расправилась с ним. — Я не хочу занимать время…
Это была ложь. Я хотела. Хотела, чтобы хоть один человек, которому я могу прямо сказать, что мама больна, что у меня проблемы, а я не дурочка, которая катается по дорогим клубам и ресторанам в поиске развлечений, разбрасываясь отцовскими деньгами, в этот момент был рядом.
Обычно, когда мне становилось одиноко, я приходила к маме. Особенно близких подруг у меня не было; мы лишь обменивали безнал на купюры, а ещё им нравилось моё чувство стиля, и иногда они обращалась за помощью. С парнями я не встречалась, потому что на это просто не было времени. Отец и его дражайшая Викки — и вовсе больше чужие, чем родня.
Вот только рассказать маме о своих сегодняшних страхах — плохой вариант. Она не должна узнать ни об одной проблеме, не должна нервничать. Спокойствие и уверенность в будущем дне — вот то, что может ей помочь.