Отмылся в душе, с сожалением осмотрел ущерб: нижняя часть скулы покраснела и опухла, левый глаз заплыл, бровь рассечена до середины виска.
Как же тебя, Олег, угораздило поучаствовать в таком дерьме?
Вопрос был риторическим, и всё же ответ у меня имелся.
Утром пришлось успокаивать Сергея, который при виде меня сначала вытаращил глаза, потом побелел и наконец бросился к стационарной трубке, подвешенной над кроватью.
Пришлось его остановить, а затем ещё долго убеждать, что всё это глупое стечение обстоятельств, которое закончилось довольно прескверно: вышел из ресторана, зацепила меня местная босота. Поблизости, как назло, никого не оказалось, пришлось отбиваться самому.
— Они могли вас убить! — Сжимая в трясущихся руках стакан с водой, Сергей выглядел не на шутку перепуганным.
— Им нужны были деньги и мобильник, так что не стоит драматизировать, — скривился я, недовольный истерикой.
— А если бы у них оказался нож! Вы только представьте, что… что… — Омега жадно отхлебнул из стакана.
— Сергей, не стоит так переживать. Ничего страшного не случилось.
— Да вы в зеркале себя видели?! — возмущённо воскликнул омега, расплескав воду на пол, но, видимо, смутился своей бурной реакции и добавил уже спокойнее: — В гроб краше кладут, Олег Дмитриевич. Надеюсь, полиция найдёт гадов.
«Было бы неплохо.»
— Вы ведь написали заявление?
— Конечно, и это одна из причин, по которой мне нужно здесь задержаться, — соврал я, не моргнув глазом.
— Чтобы опознать подонков?
— Именно.
— Вы сказали: одна из причин, есть и другие?
В каком бы шоковом состоянии не пребывал Сергей, он никогда не упускал детали — именно поэтому его зарплата была в разы выше, чем у остальных лаборантов.
— Думаю, это очевидно. — Я криво улыбнулся. — Будет лучше, если в офисе я появлюсь в своём обычном состоянии или хотя бы дождусь, пока всё станет не так страшно.
— Вы правы, — кисло согласился Сергей, рассматривая отбивную вместо моего лица. — Заодно и отдохнёте.
Сотрудника я отправил запланированным рейсом, продлил номер ещё на неделю и весь оставшийся день провёл за компьютером, организуя работу удалённо.
Само собой, омегу я попросил держать язык за зубами — для всех я взял короткий перерыв и наслаждаюсь красотами донских земель.
Я не сомневался, что Сергею, вернувшемуся в гордом одиночестве, житья не дадут, требуя подробностей моей отлучки, но, чтобы он там ни наговорил, правды от него не добьются. В остальном я разрешил ему самому решать, чем он приукрасит эту историю.
— Скажу, что вы запали на рокового красавца и послали работу подальше, — усмехнувшись, предложил Сергей, пока мы ожидали приглашение на посадку.
Шутка не показалась мне особенно смешной, но из вежливости я растянул губы в улыбке.
Следующую пару дней я бродил по городу, дышал загазованным воздухом и прятался от удушающей жары в кафе. Бумаги разбирал спозаранку, планируя с замом распорядок на целый день, а вечером принимал устный отчёт. На четвёртые сутки, когда Андрей аккуратно спросил, когда я собираюсь обратно, я вдруг понял, что мир не рухнет в тартарары, если меня нет на месте, и я вполне могу дождаться окончания недели вдали от столицы.
О режиме цейтнота я и правда позабыл, а вот наглый попугай из клуба никак не шёл из головы.
В субботу вечером я отправился на набережную. Гулял вдоль медленно катящего свои воды Дона и смотрел на жидкое стекло, рябившее от проходивших мимо теплоходов. С борта звучали последние хиты вперемешку с простыми мотивами восьмидесятых.
Вокруг тянулась нестройная вереница отдыхающих. Люди смеялись, держались за руки, ели мороженое и пили приторно сладкий лимонад. Жизнь казалась простой и лёгкой. Проблемы остались где-то далеко — ничто не мешало радоваться жизни.
То ли от воды, то ли с противоположного берега, погружённого во мрак, потянуло прохладой. Я остановился у парапета, отвернулся от картины всеобщего счастья, которую так часто можно увидеть вечерами в выходные дни на главных улицах всех городов на свете, и уставился вниз на тихую воду. Сейчас я не мог разглядеть почти ничего, кроме отсвечивающих гребешков фольги, пущенных старыми шумными моторами в аккомпанемент желтоватого света уличных фонарей.
Я бы мог размышлять годами о том, что же скрывается там, на глубине всего нескольких метров, а мог бы нырнуть в этот самый миг, проверить и вернуться, мокрый и пропахший речной водой, на ухоженную набережную, распугивая семейства, словно сумасшедший…