В Австрии подготовка шла полным ходом. В отличие от Праги здесь представители секретных служб Австрии были официально проинформированы о предстоящей операции. Офицер, осуществлявший связь с австрийской контрразведкой, назовем его Франц, сопровождал отряды QB 30. Франк и его австрийский референт связи были знакомы много лет. Они постоянно помогали друг другу. Но если кто думал, что теперь все пройдет гладко и гармонично, как в венском вальсе, тот ошибся. Оказалось, что БНД в переносном смысле еще не прошла даже начального курса школы танцев. Что-то не клеилось с ритмом.
Во время моего последнего приезда в Мюнхен Франк попросил меня по прибытии в Вену быть очень внимательным. Он хотел уже в аэропорту выставить нескольких своих наблюдателей, чтобы проследить за моей поездкой в отель. При случае я должен был проверить, как хорошо выбрали свои позиции его люди. После возвращения мы договорились обсудить все ошибки, которые я заметил. Достаточно странное дополнительное поручение, которое мне совсем не понравилось. Тем более, в такой ситуации. Если бы меня попросил бы не сам Оффенбах, я бы вежливо отказался. Но ему я не мог не оказать услугу.
С небольшой ручной кладью и с большими сомнениями в первой половине дня 30 января 1997 года я сел в самолет "Люфтгазы", вылетавший в Вену. Через полтора часа я уже шел по зданию венского аэропорта Швехат в сторону главного выхода. Я не заметил ничего необычного. Все шло нормально. Я взял такси и поехал в город, пока наша поездка не привела к Йоханнестгассе, 28. Я встал перед огромным зданием и взглянул наверх. Это был венский двенадцатиэтажный отель "Интерконтиненталь".
Внешне строение напоминало многоэтажки восточноберлинского района Марцан. Ничего похожего на венский шарм и атмосферу. Мне этот отель уже был знаком по прежним моим поездкам в дунайскую метрополию. Фредди и я тут бывали уже неоднократно. И бывали с большой охотой. Если внешне гостиница выглядела скучно и неприглядно, то внутри вы попадали в настоящий бизнес-отель со всем возможным комфортом, который только можно себе представить. С огромными коврами на стенах, со столами из тикового дерева, и с прекрасным внутренним интерьером. Тут царила атмосфера, чем-то даже напоминающая венскую кофейню.
Через тяжелую стеклянную дверь я вошел в фойе, поставил свой серый чемоданчик "Люфтганзы" и осмотрелся по сторонам. Вот мы и снова в Вене, господин профессор, подумал я про себя. На мгновение я почувствовал себя хорошо. Но этот момент прошел быстрее, чем мне бы хотелось. Потому что меня тут же окружил хаос, устроенный "авангардным отрядом" БНД. Один из QB подошел ко мне и пригласил на рецепцию. Там меня уже ждали.
Женщина средних лет в темно-синем костюме стояла за стойкой и мрачно смотрела на меня. Неужели я устроил что-то плохое? – Здравствуйте, итак, это вы господин, которого мы ждали? – приветствовала она меня хоть и вежливо, но с заметным напряжением. Ее восточно-австрийский диалект ни с чем нельзя было спутать, и в этой ситуации он подействовал на меня подобно лекции профессора в институте. – Вы знаете, – попыталась она объяснить, – так нельзя. Вы сначала должны зарегистрироваться, только потом номером можно пользоваться. У меня на этот счет четкие инструкции. Я ничего не понимал, а коллега из подгладывающей и подслушивающей бригады смотрел в сторону, как будто это его никак не касалось. Если он теперь еще начнет насвистывать, думал я, то я сорвусь.
Что случилось на этот раз? Она подвинула ко мне бланк регистрации и попросила его заполнить. – А что, были проблемы? – спросил я, пока писал. Я как-то хотел улучшить настроение, а ничего другого мне в этот момент в голову не пришло. – Не так, чтобы проблемы, – ответила она. Я посмотрел на нее: – Но? – Понимаете, ваши коллеги хотели попасть в номер, который был забронирован для вас. Но они не знали, ни как вас зовут, ни когда вы приедете. Но я же не могу заранее давать чужим людям ключи от номера. Мне это показалось странным. Я не придумал ничего более умного и сказал просто: – Ну, да, это уже не проблема, теперь я здесь! Моя попытка разрядить ситуацию дружеской улыбкой оказалась безуспешной.
– Да, вы снова провели хорошую подготовительную работу! – прошептал я коллеге, направляясь в сторону лифта. Как выяснилось потом, люди Оффенбаха попытались снять "оптом" сразу все комнаты, в том числе и мою. Как и в Праге, они хотели установить в ней свою технику. Кроме того, по плану в моем номере должен был появиться и ждать своего владельца мой синий пиджак. Однако персонал отеля не согласился участвовать в этой акции, потребовав для получения ключа от каждого номера паспорт его постояльца.
Но, вместо того, чтобы согласится с этим, и сохранять спокойствие, двое членов команды наблюдения ввязались в долгую дискуссию с персоналом бюро регистрации. Придумать что-то более привлекающее внимание было бы трудно, но к чему мне теперь было кипятиться из-за этого? Уж таковы они, тайные специалисты БНД.
Забросив, наконец, свой чемодан в номер, я позволил себе выпить чашечку кофе в фойе. Через короткое время мимо прошла Хайке, показав мне жестом, что нам нужно встретиться. После короткой встречи в моем номере туда пожаловал сам Ольгауэр. Он отдал приказ, чтобы никто больше не выходил из отеля. Техники передали мне пиджак и начали монтировать камеры в моем номере. Теперь оставалось только ждать.
Ольгауэр, как видно, был снова в своей среде. Он много лет проработал для БНД и тут, в Вене, потому прекрасно знал обстановку. Все с напряжением ждали, позвонит ли "Вольфганг" незадолго до встречи, как мы договаривались. Мне становилось плохо от одной мысли о том, что из всего этого может выйти. На мой взгляд, пуллахцы излишне привлекали к себе внимание.
Дело было не только в устроенном им шуме в отеле, но и в том, что была предупреждена австрийская контрразведка. Здесь в Вене, где на полную катушку трудились разведки самых разных стран, это вряд ли можно было бы назвать хорошим ходом. Кроме всего прочего, все машины команды наружного наблюдения были запаркованы на стоянке ближайшего полицейского участка, что вызвало там множество ненужных вопросов. А вдобавок меня еще представили связнику в Австрии Францу. Пользы от этого было как с козла молока. Интуиция в очередной раз подсказывала мне, что моя фирма тут уже слишком наследила.
Ольгауэр, который на этот раз отказался от экскурсии по городу и совместного ужина, отдавал последние указания: – В любом случае мы остаемся здесь в гостинице. Действуйте так же, как в Праге. Если разговор состоится, поднимайте цену. Требуйте больше денег и просите еще время на раздумья. Это было уже абсурдно. Чего он, собственно, добивался всеми этими действиями? Подразнить русских? Спонтанно мне вспомнился Ульбауэр и его сомнения.
Инструкции руководителя следственного реферата были слишком расплывчаты. Я начал сильно сомневаться, что вообще существовал какой-то оперативный план с определенными целями. Во всяком случае, я его никогда не видел и ничего о нем не слышал. Что означало – поднимать цену? Что означало – много денег? Что означало – действуйте как в Праге? Если бы беседа не продолжилась, можно было бы сразу бросить это дело. Вопрос за вопросом. Я задал их руководителю операции.
Но он не давал конкретных ответов. Вся ответственность была на мне, и в случае неудачи на меня же свалилась бы вся вина. Стоило чему-то пойти не так, жонглеры из пуллахской разведки искали бы ошибку сначала у меня. По этой причине его краткий ответ не имел для меня никакой ценности. Да и ответ был в духе футбольного тренера Франца Бекенбауэра: – Посмотрим…
Я ушел в свой номер. Теперь я снова был один и взволнованно шагал по номеру, время от времени, поглядывая на мобильный телефон – работает ли он. Сеть была, аккумуляторы в порядке. Через несколько мину после шести часов вечера телефон зазвонил. Мое сердце бешено забилось от волнения.
Теперь главное не сделать ошибки. Изысканно дружным тоном я ответил: – Да, алло, кто это? Потом все пошло очень быстро. Голос моего собеседника, которого я так долго ждал, спутать нельзя было ни с чем: – Да, дружище. Это я. Слушай, за тобой следят. Тут есть пара людей, понимаешь? Лучше всего, исчезни прямо сейчас и будь очень осторожен. Я потом сам на тебя выйду! Затем телефон замолчал. Сбитый с толку я некоторое время стоял не шелохнувшись.