– Но там внизу нет больше никого, кому я бы мог довериться. Франк где-то затаился, а Хайке обязана докладывать начальству все, что узнает. Так что же мне делать? – прожужжал я Фредди все уши. Тот полез в карман брюк и вытащил маленький листок бумаги: – Вот, ему мы можем позвонить. Только ему!
Я взял листочек и одновременно спросил: – Кому? – Ульбауэру! – этот ответ прозвучал без витиеватостей, но не совсем неожиданно. Я тоже об этом думал. Но чем он нам может помочь: – Он там внизу тоже попал в немилость и уже больше года не занимается нами. Он ничего не сможет сделать. Фредди возразил: – Конечно, сделать он ничего не может. Но зато мы получим от него хороший совет. Во всяком случае, он всегда поступал с нами честно. А больше мне никто на ум не приходит.
Без слов я взял свой мобильный телефон и набрал номер. Шеф, как мы его всегда называли, был у аппарата. Короткими, почти зашифрованными словами я объяснил ему причину моего звонка. Я попросил его встретиться с нами следующим утром. Но это оказалось невозможно. Он уже сидел на чемоданах и собирался ехать на свадьбу своего сына. Можно было сойти с ума! Только мы нашли, наконец, единственного человека в фирме, с которым можно было бы поговорить, как именно с ним встретиться не удавалось. Это было просто колдовство какое-то. Но Ульбауэр все же дал нам совет. Он посоветовал, не теряя времени, позвонить Хайке и Францу, руководителю команды наружного наблюдения.
Все равно, чтобы ни случилось, я совершу большую ошибку, если не сообщу Службе эту информацию, говорил он. Это предупреждение было ясным и оправданным. Кроме того, я сам своим звонком поставил себя в такое положение, что теперь не позвонить в Службу я просто не мог. Нельзя было исключать, что когда через неделю Ульбауэр вернется, то спросит в Центре, доложил ли я о звонке "Вольфганга". Теперь альтернативы для меня не было – нужно было все начистоту выложить Службе.
Диалог, который состоялся у нас с Фредди после этого звонка, как я сейчас вспоминаю, был удивительно краток. Но он точно перелает наше настроение в тот момент.
Фредди начал: – Ну? – У него нет времени. – Черт, и что? – Мне нужно позвонить Хайке! – Чёрт! – Я сам знаю, что потом случится. – Я тоже, вот черт! Молча, мы зашагали назад.
И вот, я снова оказался там, куда любой ценой не хотел попасть. Мельница БНД нас так просто не выпускала. В пятницу 28 мая мы с Фредди уже ранним утром поехали в Мюнхен. Мы предупредили Хайке о нашем визите, а она пообещала привести Франка. Мы должны были встретиться в мюнхенском районе Нюмфенбург. Мы выбрали это место потому, что Фредди нужно было явиться в клинику в этом районе для осмотра своего прооперированного плеча. Кроме того, мы поклялись никогда не входить на священную территорию "лагеря". Потому встреча за пределами фирмы была единственным решением.
Мы были рады снова путешествовать вместе. Фредди был доволен еще и тем, что ему не пришлось ехать в одиночку в его плохом состоянии здоровья. Я тоже был в хорошем настроении. Как бы то ни было, я исполню вой долг и сообщу о происшествии. А что будет дальше, мне пока было, в общем-то, все равно. Уже это первое мое действие как бы облегчало мою душу. Да и погода в тот день была великолепной. Один из тех восхитительных весенних дней, которые сами по себе улучшают настроение. Хайке и Фрак должны были встретиться с нами после долгого периода разлуки. Это нас тоже радовало. В прекрасном расположении духа мы проехали долину Алтмюльталь и красивейшие пейзажи района Холледау.
Примерно в половине одиннадцатого мы были на месте. Хайке ворвалась как пилот-камикадзе. Это была уже привычная для нас картина. Ее жажда деятельности была видна невооруженным глазом. За ее озабоченным выражением лица скрывалась видимая радость от встречи с нами. Мы обнялись, затем вели в маленьком кафе близ парка замка Нюмфенбург. Вскоре после этого подъехал и Франк. Мы видели, как он ставил на стоянке свой новый "БМВ".
Хайке не удержалась от язвительного замечания. – Господин начальник подразделения снова не отказал себе в удовольствии купить кое-что шикарное. Мы начали подозревать, что прекрасные товарищеские отношения между ними сильно охладели. Это стало заметно, как только Франк подошел к нашему столику. Они поздоровались хоть и вежливо, но с определенной сдержанностью. Зато радость Франка от встречи с нами не знала границ.
Не только нам, но и Франку с его "наружниками" пришлось пережить немало неприятностей. Когда старое руководство реферата 52 было распущено и заменено новыми, но в то же время старыми кадрами под новым номером 94, верные клевреты Фёртча с большой яростью набросились на Франка Оффенбаха. Ведь именно его люди в большой тайне месяцами следили за могущественным начальником. И это не всегда происходило элегантно. И если Фёртч даже перед своим уходом позаботился бы о том, чтобы на всех задействованных в расследовании против него оказали соответствующее давление, это мало кого в Службе удивило бы.
Вот он снова сидел перед нами, дружелюбный и расслабившийся. На пару минут мы позабыли о БНД, о становившейся все более абсурдной работе и, прежде всего, о прошлом. Это короткое время мы чувствовали себя как раньше, но настоящая действительность вскоре догнала нас. С серьезным видом и молча выслушали бывшая ведущая специалистка по "Делу Фёртча" и ее тоже бывший доверенный партнер все, что я мог сообщить им нового. Без больших дебатов мы снова разошлись.
Фредди отправился в клинику для осмотра плеча. Хайке поехала в Пуллах, обещав позвонить мне. Франк вернулся в свой мюнхенский филиал. Уходя, старый лис прошептал мне то, что, увы, меня совсем не успокоило: – Будь осторожен во всем, что делаешь. Здесь уже все стало по-другому. Никому доверять больше нельзя. Я имею в виду даже Хайке. Прекрасные перспективы, подумал я. Этот мощный бюрократический аппарат БНД сгнил настолько, что хуже уже не могло быть.
После того как Фредди с новой перевязкой вернулся из клиники, мы отправились в Бухенхайн в нашу привычную гостиницу. День был очень жарким, и пивной сад семьи Кастнер был полон. Мы были постоянными постояльцами лесного отеля, но уже давно там не бывали. Тем радостнее было приветствие персонала, увидевшего нас. Шеф-повар отеля, он как раз дирижировал своей поварской бригадой на кухне, выглянул в окно и весело помахал нам рукой.
В эту минуту мы чувствовали себя очень хорошо, но это блаженство тут же прервал звонок моей "мобилки". Пока я доставал телефон, Фредди язвительно пророчествовал: – Это Хайке. Спорим? Шеф хочет, чтобы ты приехал к нему, чтобы ты заехал в "лагерь"! При этом он с ожиданием ухмыльнулся. Я постучал пальцем по лбу, а потом взял трубку. Это была Хайке и она действительно хотела передать мне от руководителя отдела 94 В, так он теперь назывался, что я должен прибыть к нему в бюро. Я кратко, но подробно объяснил ей все, что думаю по этому поводу.
Фредди рассмеялся и ударил рукой по столу: – Ну, разве я этого не говорил? Сумасшедший! Еще один, который до сих пор ничего не понял. Было совершенно очевидно, что новый босс стоял у Хайке за спиной, пока она говорила со мной. Во всяком случае, кто-то там ей все время подсказывал. Ярость взыграла во мне: – Скажи своему шефу, что я сижу тут в лесном отеле "Бухенхайн". Либо он приедет сюда и скажет мне, что я теперь должен делать, либо я прямо сейчас уезжаю домой! Мне было действительно очень жаль Хайке. Она снова сидела между двух стульев. Не прошло и пяти минут, как она позвонила снова: – Он едет к вам. Пожалуйста, подождите его!
Но сначала в пивном саду объявился Франк. С ним я еще раз обсудил создавшуюся ситуацию. Он выглядел серым и измученным. Прошедшие месяцы оставили глубокие морщины на его лице. Когда я рассказал ему о звонке Хайке и предстоящем приезде нового шефа следственного реферата, Франк громко рассмеялся. То, что он сам долгие недели старался не показываться в Центре и всегда уклонялся от встреч со своим прямым начальником, я узнал намного позже. В тот день он об этом промолчал.