— Уже, Рэм. Уже пожалела.
Мир в глазах этих парней крутится вокруг них. Раз я куда-то пришла, значит, они — причина. Охренеть позиция. Но я рада, что его все-таки проняло.
Это совесть, наверно, его пожирает, или другие демоны его черной души.
Пусть. Ему полезно. Хотя…
— Поехали, — я сдергиваю куртку с соседнего стула.
Если ему сейчас хреново, я постараюсь это усилить.
Глава 2
Инга
— Ты совсем рехнулся? — спрашиваю я Рэма, глядя на неоновую вывеску, под которой он паркует свой новенький, но уже прокуренный ауди.
— А ты думала, я куда тебя привезу? — гаденько усмехается он.
Я распахиваю дверцу с намереньем свалить отсюда поскорее. Баня не баня, бардак не бардак, мне здесь делать нечего. Стоит мне выставить ногу, как Рэм, уловивший, что я сейчас оставлю его с носом, удерживает меня за руку. Хватка у него стальная.
— Ты чего?
— Слышь, урод, я через это второй раз проходить не собираюсь. Вали к своему дружку-хозяину сам!
— Он один там, — упирается Рэм.
Видимо, и правда ему надо, чтобы я пошла. Даже презрительное «урод» проглатывает. В баре хамил активнее.
— Мне ему посочувствовать? — ядовито интересуюсь я, уже жалея, что ударивший в голову алкоголь подвиг меня на это безумство.
— На, — с психом он выдирает ключ из замка зажигания. — Залог. Я здесь ждать буду.
Какие мы нежные! Можно подумать у меня остался хоть один повод доверять ему или кому-то из их компашки. Не после того, что они устроили.
— И где я там его искать буду? Под каждую шлюху заглядывать?
— Еще раз, — скрипит зубами Рэм, — он один там. Вообще один. Умные свалили, когда поняли, к чему дело идет. Персонал он сам разогнал.
Мне становится нехорошо.
Кто, как ни я, знает, что, если у золотого мальчика отваливает башня, справиться с ним почти невозможно. Слетевший с катушек, он пугает даже привыкшего ко всему Рэма.
Полгода назад в таких случаях шли ко мне, только у меня получалось заставить его взять себя в руки. А сейчас что? Новая подстилка, которую я вижу с ним во всех сторис, не справляется? Бракованная, что ли?
Вынырнувший из миазмов ненависти рассудок настойчиво требует, чтоб я наплевала на все и ушла. Я знаю, если я зайду туда, мне будет больно.
Уже сейчас при мысли, что я увижу его, внутри все скручивается в ледяной узел. Сердце обливается кровью, холодеют руки и подкатывает тошнота.
Но это сильнее меня. Быть так близко и не увидеть его — немыслимо.
Я, как наркоман, получивший дозу, хочу опять.
Кому я вру?
«Хочу» — не то слово. Мне это НУЖНО!
Только на этот раз я не дам ему меня растоптать.
Ладонь с ключами сжимается, и Рэм шумно выдыхает. Боялся, что я не решусь?
Увы, если я не пойду, то останусь тут, под дверью, как собака, ждать, когда он выйдет, чтобы еще раз на него посмотреть. И если повезет, заглянуть в ненавистные глаза.
Это надо закончить раз и навсегда.
Я должна увидеть в нем то чудовище, которым он и является. Уничтожить все счастливые воспоминания, лживые мечты…
Запахнувшись в куртку, сутулясь, я преодолеваю последние два метра до ворот в мой личный ад. Ярко-розовый неоновый свет символично освещает мне путь. Дрогнувшей рукой толкаю дверь, и пульс становится нитевидным, дыхание перехватывает и перед глазами плывут круги.
Из полутемного коридора, благоухающего какой-то сладкой дрянью типа ирисов, я иду на свет, бьющий из единственной приоткрытой двери. Оттуда доносит звук, похожий на удар стекла о стекло.
Замираю, но не от нерешительности, мне просто нужно немного кислорода, потому что я уже забываю, как дышать.
Вдох, выдох, вдох, а дальше все, как в тумане.
Я даже не понимаю, как преодолеваю последний барьер, и, щурясь от яркого электрического света, оказываюсь один на один с Демоном.
Демон, Дима, Димка… Дмитрий Горелов.
Многоликий и бездушный. Ненавижу его.
Уже набравшийся, но еще не до конца пьяный, он сидит, развалившись, на кожаном диване в одних джинсах, босой и без майки и что-то разглядывает в телефоне. Почти приконченная бутылка вискаря заявляет о серьезном намерении Демона потерять человеческий облик. Пьяный и злой он крушит все вокруг.
Я так спешила приехать, стремилась увидеть, чтобы хоть как-то причинить ему боль, сбросить ее на него, потому что для меня одной ее слишком много, что даже не подумала о том, что мне нечего ему сказать. Шесть месяцев назад слова были, сейчас — нет.
Кусая губы, смотрю на мощный разворот плеч, смуглую кожу, мускулистые руки, и на меня накатывают болезненные воспоминания. Волосы его отросли так как мне нравилось тогда. Сейчас лежат уже не так идеально, как несколько часов назад, но этот беспорядок придает Демону мнимую человечность. Я прекрасно знаю, что это лишь видимость. Меня разрывает на части между желанием погладить шелковистые темные волосы и жаждой, запустив в них пальцы, вырвать.