И сейчас за сраным фикусом я зверею вполне закономерно. Надо валить отсюда, пока не ломал дров прямо здесь. Нереальным усилием отрываю себя от места и тащусь в соседний зал к парням.
— Демон, мы забронировали «Эгоиста», валим? — Рэм все-таки соображает. — Маську предупредили.
Киваю. Меня уже не бомбит, меня подрывает, пора уносить ноги, иначе я за себя не отвечаю.
И каким-то шестым чувством внезапно ощущаю, что она ушла. Меня не отпускает, становится только хуже. Крошится самообладание, осыпается трухой налет цивилизованности. Она ушла с тем ушлепком, чем они сейчас будут заниматься?
В машине Каримов радует меня:
— Я его знаю.
— Заткнись!
В «Эгоист» захожу с ноги. Командую администратору, чтоб тащил вискарь.
Мне надо чем-то потушить этот пожар.
Контуженный Ингой, как после светошумовой, я не реагирую ни что. Я глохну и слепну, и от этого собственные демоны, больше не заслоняемые внешними факторами, внутри меня поднимают голову, начинают нашептывать, что так, блядь, не должно быть. Я имею право спустить пар, раскрошить пару челюстей. И тогда мне станет легче.
Нужно выдавить Ингу из сознания, барьеры уже шатает.
Я не выгребу. Иллюзий на этот счет уже нет. Я не спасся.
Вспоминаю нашу первую встречу и понимаю, что зря тогда вышел из дома. Я тотально попал, и даже шесть месяцев спустя больному не легче. Необратимые поражения.
Как в тумане заливаю в себя стакан за стаканом, выпадая из бесячего нарочито веселого гула, устроенного пацанами. Откуда-то взялись девки, одна из которых полезла к ширинке. Еще одна черноволосая сучка.
Натянуть бы ее ртом на стояк, но противно, пусть катится. Я бы другой показал, где ее место.
И вот сейчас она стоит напротив, все в том же черном лоскутке. Объемная косуха лишь подчеркивает ее хрупкость. Знает, сука, как себя преподнести. Искусство маскировки осилила на пятерочку. Даже на сто баллов.
Смотрит дрянь. А у меня огненным напалмом по венам кровь несется.
Раз я подыхаю, то ты и страдать будешь.
Сейчас мы посмотрим, сколько ты стоишь.
Глава 4
Инга
— Раздвигай ноги.
Лицо каменеет. Я не ослышалась?
От ярости ледяной шар в груди идет трещинами и лопается, разнося вдребезги остатки человеческого отношения к этому животному.
— Мало? — цинично усмехается Демон, у меня больше не поворачивается язык называть его Димой даже про себя. — Так там карточки есть. Ну что же ты? Не стесняйся. Но за свои бабки я попользую тебя от души.
Господи, почему мне до сих пор так больно?
Я была уверена, что наивная влюбленная девочка внутри меня уже умерла еще тогда, когда Жанна выбила у меня из рук пузырек с таблетками, но понимаю, что все эти месяцы длилась агония, и только сейчас нанесен последний удар.
Что ж, это даже милосердно.
Ведь до последнего его перед собой выгораживала. Думала, его обманули, он не знает правды. В глубине души надеялась, что, когда узнает, все изменится.
Спасибо Маське, глаза мне открыла. Под напором неопровержимых доказательств пришлось поверить. Он знал. Не мог не знать, но ему было плевать на то, что со мной будет. Демон всегда придерживался тактики выжженной земли. И все травили меня с его молчаливой подачи.
Так что Демон больше моих слез не дождется.
Хрен тебе. Я уже нахлебалась этого дерьма.
И сейчас я делаю то, что прежняя Инга никогда бы не сделала.
Медленно, покачивая бедрами, я шаг за шагом по одной линии приближаюсь к нему, опускаюсь на растрескавшийся, как моя душа, дерматиновый пуф, который от Демона отделяет только стеклянный заляпанный столик, и…
И раздвигаю ноги.
Не широко. Самого главного ему не видно. Если только резинку чулка немного.
Но взгляд его мгновенно впивается в расстояние между моими коленками.
Сердца у него нет, зато есть член. И я даже отсюда вижу, что он по-прежнему меня хочет. Демон только им и думает. Единственное чувствительное место.
Как он там сказал? «Меня не интересуют бэушные вещи».
Интересуют, еще как.
— Какая же ты сука, — хрипит он, а я подтягиваю подол платья чуть выше и удостаиваюсь горящего ненавистью взгляда.
Что такое? Думал, я как обычно, разревусь и убегу? Буду тебе что-то доказывать? Просить прощения, не зная за что?
Ты облил меня помоями, и я не собираюсь больше унижаться. Мне кажется, даже Рэм, не доверявший мне с самого начала и потом возглавивший эту травлю, и то быстрее поймет, но не ты.
До сих пор не понимаю, зачем все было поступать со мной так. Не нужна — брось. Я бы повыла, но собрала себя. Выяснилось, что все просто: игрушка оказалась бракованной, и прежде, чем выкинуть, ее надо сломать. Так? И весь устроенный фарс был поводом от меня избавиться.