— Было недоумение, Мила, — он вздыхает. — Растерянность. Я не могу сказать, что я осознал себя в роли отца, но Ваня — мой.
— Я себя иногда тоже ловлю на недоумении, — сжимаю в ладонях чашку, — и удивлении, что я мама, а я ведь Ваню родила. И это меня всегда пугает.
— Почему?
— Разве мать может удивляться тому, что она мать?
— Ты меня сейчас ставишь в тупик, как это делает мой водитель своим пространственными размышлениями о жизни.
Я правда иногда ловлю себя на диком удивлении, что я мама. Особенно когда Ваня подкатывается ко мне с объятиями и серьезными разговорами о динозаврах. Я родила целого человека, для которого я — мама. И я всегда буду для него мамой.
— Я не помешал? — за стол садится Алексей, водитель Адама, и взволнованно поправляет галстук.
— Помешал, — сердито отвечает, Адам, и я неуклюже перебираюсь с его колен на стул.
Конечно, я краснею, но вся надежда на синяк, который должен скрыть мое смущение.
— Лёш, — Адам недобро щурится, — серьезно, свали в туман.
— Я думаю, что между мной и твоей мамой проскочила искра, — говорит Алексей, и от его неожиданного хмурого признания кашляю, поперхнувшись чаем.
— Да чтоб тебя, — Адам устало откидывается на спинку стула и медленно моргает.
— Сразу оговорюсь, что я тоже в разводе, — Алексей прикладывает руку к груди. — И развелись мы не по причине моей неверности.
Отставляю чашку, и Адам протягивает мне салфетку, которую я прижимаю к влажному пятну на груди.
Так. Моя мама очаровала водителя Адама, когда он за ней приехал? Очень может быть. Она умеет быть вежливой, милой и очень приветливой.
— Я понимаю, что, возможно, мне стоило повременить с этим разговором, но… — Алексей хмурится, — но я должен был сказать о своих намерениях.
— О каких намерениях? — едва слышно спрашиваю я.
— Грубо говоря, приударить за твоей мамой, — деловито отвечает он. — Конечно, я могу потерпеть неудачу… однако обстоятельства вынуждают меня действовать решительно.
— Он серьезно? — в изумлении обращаюсь к Адаму.
— Похоже, что да.
— Так вы туда-сюда тут ходили, потому что оценивали моего отца, как соперника? — вновь смотрю на Алексея, который медленно кивает.
— И как? — насмешливо интересуется Адам.
— Я думаю, что он пройденный этап для Ирины.
— А ты ее будущее? — Адам хмыкает.
— Тут как карты лягут, — Алексей пожимает плечами, — но одно могу сказать точно. Мне было приятно вести разговор с Ириной.
— А с остальными неприятно? — тихо уточняю я.
— С остальными мне всегда неловко, — Алексей встает, оправляет пиджак за лацканы и вежливо улыбается, — если Ирина откажется от чашечки кофе сегодня вечером, то я закрою этот вопрос и мы обо всем забудем.
Десять минут назад я тонула в детских обидах, сожалении, а сейчас меня переключили на тихое удивление.
— Честно сказать, я в глубоком замешательстве, — поднимаю на него обескураженный взгляд.
— И прошу меня за это извинить.
Шагает прочь, а мы с Адамом молча переглядываемся. Минута тишины, и Адам задумчиво вопрошает:
— Твоя мама согласится на чашечку кофе?
Глава 48. Шуточки
— У вас же дочь, — говоря я.
— И? — Алексей меланхолично смотрит на дорогу.
— Вы бы не предупредили меня о том, что хотите пригласить мою маму на чашечку кофе, если бы намерения не были серьезными. На одну ночь.
— И?
Я смотрю на Адама, чтобы он подключился к такому непростому разговору, в котором я уже потерялась.
— Мила хочет узнать, твоя дочь не будет против, если ты вдруг решишь жениться, — спокойно отвечает тот.
— Жениться? — охаю я. — Притормози…
— Она взрослая девочка, — Алексей постукивает пальцами по баранке руля, — и она сама не раз спрашивала, а есть ли у меня женщина. Даже не спрашивала, а требовала, чтобы я… перестал быть мрачным одиноким сычем. Вы сычей видели? Я бы не сказал, что они мрачные. Они испуганные.
— Леш, — вздыхает Адам.
— Я серьезно.
Адам лезет в смартфон, и через несколько секунд показывает мне фотографии каких-то очень испуганных сов.
— Реально испуганные, — хмыкает Адам. — И недоуменные.
— Да, подождите вы со своими сычами, — отмахиваюсь от хохотнувшего Адама. — Почему вы развелись?
— Прошла любовь, — Алексей поглаживает щеку, — завяли помидоры. Только у моей жены.
Я молчу и терпеливо жду дальнейших подробностей, а Алексей не собирается ничего объяснять.
— Лёш, — вздыхает Адам.
— Она однажды за завтраком сказала, что несчастная в браке, — Алексей пожимает плечами. — Что живет не своей жизнью. С изменами вроде как все понятно, а когда твой близкий человек приходит и говорит, что хочет развода, потому что угасает в нем… это шокирует. У моей жены не было никаких обид, требований, обвинений. Она меня тогда даже за руку взяла… И заявила, что любит меня, как брата, а не как мужчину и что так жить нельзя.