Номер тот же, что и пять лет назад. И я его до сих пор помню, как бы ни пыталась его забыть.
Сколько раз я набирала эти цифры, стирала их и вновь набирала!
— Там что-то важное?
Молча рву бумажку. Что он за человек такой? И я тоже хороша. Уши развесила, рот открыла и обо всем забыла. Прощаюсь, выхожу и плетусь вверх по улице к автобусной остановке. Позорное увольнение, встреча с бывшим, который стащил мой ежедневник. Нет слов.
И меня окончательно добивает рингтон на телефоне молодой женщины, что сидит рядом со мной в автобусе. Эта песня играла на нашем с Адамом первом свидании в тихой ночной кафешке. Май, летняя веранда, только прошел дождь и мы изучаем меню. Я даже чувствую запах влажного асфальта и слышу шелест листвы.
— Вам звонят, — обращаюсь я к женщине.
— До припева пусть доиграет, — отвечает она. — люблю эту песню.
— Да я ее ненавижу, — стискиваю ручки сумки до побелевших костяшек.
— Твои проблемы, дорогуша, — равнодушно пожимает плечами и подпевает женскому вокалу. — Не оставляй меня.
Встаю и ухожу вглубь автобуса. С трудом выдерживаю тридцать минут поездки, выскакиваю на своей остановке и буквально бегу к мрачному муравейнику из стекла, бетона и камня. Через пять минут проворачиваю ключ в замочной скважине, распахиваю дверь и кричу, почти на грани истерики:
— Вань, я дома!
Глава 4. Надо валить
— Мама! — раздается восторженный визг — Мама!
На меня налетает маленький ураган и чуть не сбивает с ног Я подхватываю Ваню на руки, и он целует меня липкими губами, обнимает и утыкается носом в шею.
Тяжелый стал. Скоро и не подниму этого ласкового лосенка.
— Ма, ты его сладким кормила? — повышаю я голос, уловив запах шоколада. — ма…
— Нет — из кухни выплывает мама и бессовестно закидывает в рот кусочек шоколадки. — Только подразнила.
— Маааа, — недовольно тяну я и спускаю Ваню с рук, а он жмется ко мне. — Мы только его к зубному водили.
Да, залет все-таки случился. И узнала я о своей беременности не в момент дикой истерики, а намного позже. Когда появился живот. Тест-полоски обманули меня отрицательными результатами, а округлилась я ближе к четвертому месяцу. И нет… У сына мои глаза, но вот брови ему достались от Адама.
— Но он суп съел и котлетку, — мама пожимает плечами. — Десерт он заслужил.
— Да, — Ваня поднимает лицо и улыбается. — Заслужил.
— Шантажом его взяла?
— Ага, — мама смеется. — Пока покупается, надо пользоваться моментом.
— Да, — Ваня кивает.
— Так, маме надо руки помыть, — строго командует мама, — переодеться.
Ваня прижимается ко мне, а затем кидается в комнату, но мама его ловит, вытирает губы полотенцем, а он в ответ фыркает и убегает. Плетусь в ванную комнату, намыливаю руки, и слышу тихое:
— Мила.
— Да?
— Что случилось?
— Меня уволили, — ополаскиваю руки под потоком холодной воды и вытираю ладони.
— А еще?
Смотрю на маму через отражение в зеркале. Она слишком хорошо меня знает, и не получится отвертеться от ее ласкового допроса.
— Нам надо переехать. Желательно на Марс.
— Тебя уволили, а потом ты убила шефа и поэтому нам надо на Марс? — мама приподнимает бровь. — С садиками там, наверное, проблема.
Короткий смешок, и закрываю дверь ванной. Приваливаюсь к стене, в тоске и отчаянии глядя на обеспокоенную маму, и шепчу:
— Лучше бы я убила шефа, честное слово.
— Ты меня пугаешь.
Я тогда маме так и не рассказала, кто отец Вани. Я лишь выла в ее объятиях, заливала слезами ее грудь, а она обещала, что все будет хорошо. Что я закончу университет, что она будет рядом и мы справимся.
— Я встретила отца Вани.
У мамы округляются глаза. Прижимает руку к груди, открывает рот и садится на бортик ванны.
— Господи… — в ужасе шепчет она.
— Валить надо, — скрещиваю руки на груди и смотрю в потолок.
Минута молчания, и я кратко пересказываю нашу встречу с Адамом.
— И ты ему солгала?
— А что я должна была делать?
— Не знаю, — шепчет мама. — И он поверил, что ты замужем?
— Нет, но поверил, что у меня нет детей. Очень опечалился этим фактом.
— Так может…
— Нет.
— Но… он же отец.
— Нет, — повторяю я и щурюсь на маму. — Отец Вани космонавт.
— Он уже в это не верит.
— Подрастет, и папка героически погибнет, — цежу я сквозь зубы. — Придумаю какую-нибудь крутую историю, как папуля всех спас и пожертвовал собой.
— Я тогда думала, что ты с наркоманом каким-то связалась.
— Что?
— Я ведь и не в курсе, кто он.