С самого начала моих взаимоотношений с Массачусетским технологическим институтом я получал преданную поддержку коллег, понимание моих нужд, ограничений и возможностей. У меня была возможность почти с самого начала преподавать на старших курсах, и с тех самых дней я сотрудничал с моими более молодыми коллегами и пытался помочь им раскрыть их интеллектуальные способности. Я чувствовал себя некомфортно, преподавая на младших курсах. Однако важно то, что я нашел для себя ту область, где я мог преподавать эффективно, и это повысило мою самооценку, столь необходимую для успешной деятельности.
Мой опыт преподавания на младших курсах настолько сильно отличался от того, что я пережил в университете Мэн, что я испытал облегчение. Возможно, юноши в Мэне все еще хотели играть; юноши же в технологическом институте определенно желали работать. Хотя и были кое-какие редкие шалости во время занятий; тем не менее в отношениях между преподавателем и студентом всегда присутствовал дух взаимного уважения. Время от времени возникали временные проблемы с дисциплиной, но они были малочисленны и не играли важной роли в моих отношениях со студентами. Более того, я всегда был уверен, что получу в случае необходимости поддержку со стороны руководителей института в любом вопросе, касающемся моего авторитета.
В то же самое время я многому научился сам. Я научился сдерживать свою естественную торопливость в процессе объяснения материала, не намного превышая средний уровень быстроты изложения. Я узнал о том, что в целях сохранения дисциплины на занятии пользоваться острословием — это преимущество, но одновременно это и оружие, и чтобы использовать его, надо обладать великодушием и чувством меры. Я научился тому, как вести себя перед студенческой аудиторией, и избавился навсегда от страха перед публикой, работая в аудитории, а также и в тех случаях, когда мне приходилось выступать перед более серьезной аудиторией с более серьезными научными докладами.
В тот год, когда я начал преподавать в Массачусетском технологическом институте в возрасте двадцати пяти лет, одна из девушек, приходивших к нам на семейные чаепития, особенно привлекла мое внимание. Она была из французской семьи и специализировалась по французскому языку в Радклиффе. Она росла и воспитывалась до мировой войны и в военные годы в Париже, и ее красота, напоминавшая полотна прерафаэлитов, была той статичной красотой, что доминирует над красотой движения на картинах Россетти.
Она мне очень нравилась, и я часто навещал ее или приглашал куда-нибудь. Ей не нравилось постоянное присутствие моего младшего брата, и в результате, мои родители и сестры сильно невзлюбили ее. Они постоянно насмехались надо мной, и насмешки семьи были таким оружием, против которого я чувствовал себя беззащитным. Я не знаю, как развивались бы наши с ней отношения, если бы не было никаких вмешательств со стороны. Но как бы то ни было, на второй год нашего знакомства она мне сказала, что помолвлена с другим человеком. Я отреагировал на это не самым приятным образом, но и ситуация была не из приятных.
После этого я все чаще стал наведываться в клуб Аппалачи, совершая с его членами пешие прогулки, служившие мне в качестве физических упражнений на свежем воздухе, а также дававшие возможность веселого общения. Прошло уже почти восемь лет с тех пор, как я посещал этот клуб, но теперь я чувствовал себя более подходящим по возрасту и более зрелым для общения с теми, кто там был. Я познакомился с несколькими молодыми людьми, и у меня была возможность обсуждать с ними то, что представляло интерес для всех нас, таким образом, я определенно продвинулся в своем социальном развитии. И все же, мне по-прежнему не хватало общения, и я получал его, как и прежде, во время чаепитий в доме моих родителей.
Примерно в то время, когда я встречался с молодой женщиной, о которой только что поведал, я познакомился еще с одной, которая мне очень понравилась, и если бы я тогда не находился в самом разгаре взаимоотношений с первой, то непременно стал бы ухаживать за этой, второй. После того как мои отношения с первой дамой прекратились, восстановив утраченное самоуважение, я начал ухаживать за второй, и в итоге, у меня появилась надежда, что, может быть, она станет моей женой.