Они выбрали короткий тур, на полтора часа, с осмотром первого этажа резиденции «Кайкет» и экскурсией по саду. Путевки обошлись им в пятьдесят долларов на двоих. И вскоре мощный автобус, смахивавший на аквариум, понес их по живописной холмистой местности. Мелькали ухоженные садики, красивенькие домики, чисто выбритые поля для гольфа.
– Дамы и господа! – девушка-экскурсовод взяла микрофон, изящно отогнув мизинец, и нацепила голливудскую улыбку. – Название «Кайкет» взято из африкаанс, языка буров, и означает «наблюдательный пункт». В самом деле, поместье расположилось на самой высокой точке холмов Покантико, и оттуда открывается потрясающий вид на долину Гудзона. Вообще-то, поместье «Покантико-хиллз» очень обширно, и на его землях выстроено семьдесят пять особняков, в которых проживают, как минимум, десять семей из клана Рокфеллеров. Роквуд-Холл… Филдвуд-фармз… Хадсон Пайнз… Но проезд туда запрещен. Зато мы можем осмотреть главную резиденцию, построенную для Джона Рокфеллера, первого миллиардера в мире…
– Oblom, – шепнул Призрак Медведя. – Дэвид Рокфеллер propisan как раз в Хадсон Пайнз!
– Ну, хоть осмотримся… – вздохнул Вакарчук, теряя прежний запал.
– …В усадьбе «Кайкет» сорок комнат, она выстроена в три этажа из местного камня, – с придыханием щебетала девушка-гид, – но второй и третий этажи закрыты для посещения…
Ворча двигателем, автобус взбирался в гору, пока не вырулил по серпантину к массивным воротам. Степан опытным глазом оценил незаметную охрану. Да, сюда без разрешения лучше не соваться…
Разудалые туристы покинули средство передвижения, и шумною гурьбою зашагали к огромному домине с колоннами, окруженному фонтанами, статуями, десятком садов с лестницами под старину, террасами и ротондами, тихими аллеями… В воздухе ощутимо носился запах Очень Больших Денег.
Одни ставят пугало на даче и белят забор, а другие украшают свой парк изваяниями Генри Мура и Альберто Джакометти.
«Каждому свое», – меланхолически подумал Вакарчук.
Ветер с океана нагонял тучи, пригашивая солнце, и сумрачная тень пала на здешние красоты – все еще зеленые луга, что скатывались к Гудзону, где-нигде топорщась елками или купами деревьев. Тот же пейзаж радовал глаз в заречье – Рокфеллеры скупили все земли в округе, чтобы ничей дом или амбар не портил панорамы.
Вакарчук испытал раздражение, смешанное с горечью: тут хоть как разбогатей, в «Кайкете» тебя все равно не примут. Пропустят в качестве туриста, чтобы мог одним глазком высмотреть, как белые господа живут-поживают, да добра наживают…
– Босс, – напряженным голосом сказал Чак. – Видишь?
Степан кивнул. Не обращая внимания на любопытствующих бездельников, к вычурному крыльцу подлетел, рявкая мотором, стильный «Астон-Мартин», а за ним, пластаясь, выплыл огромный «Кадиллак Флитвуд Брогем».
Водитель спорткара, седоусый моложавый мужчина крепкого сложения, небрежно хлопнул дверцей, и поспешил к лимузину. Из его кожано-хромированных недр выбирался обрюзгший господинчик с крючковатым носом и маленькими хитрыми глазками.
Это был он, «главный буржуин», Дэвид Рокфеллер-старший, внук патриарха!
– В дом! – процедил Вакарчук.
Он толком не знал, на что надеялся, что пытался узнать. Просто поступал по старому, мудрому правилу: «Если появляется шанс – используй его!»
Изо всех сил стараясь не выдать спешки, Степан с Чаком миновали стайку туристов, восторгавшихся сдержанной роскошью гостиных. За анфиладой зал мелькнули два пиджака, серый и синий. Русский с индейцем устремились следом, думая одинаково – о хорошо оплаченной охране резиденции.
«Если что, скажем, что заблудились!» – мелькали горячечные мысли.
Рокфеллер и его моложавый спутник поднялись на запретный второй этаж, неспешно беседуя.
– Прикрой меня! – бросил Степан, взбегая по ступеням, застеленным ковровой дорожкой.
Преследуемая парочка остановилась, и Вакарчук бесшумно метнулся за тяжелую штору, что занавешивала арку.
– …Этот Уортхолл подозрительно быстро сколотил первый миллиард, – с учтивой озабоченностью проговорил моложавый.
Степан облизал пересохшие губы, напрягая слух, но Рокфеллер ответил с заметным нетерпением:
– Деду было куда труднее, да и не волнуют меня все эти нувориши, Марк! Ричард выходил на связь?
– Да, сэр! – мигом перестроился Марк. – Он связался с нами из Сан-Паулу. Сообщил, что этот Аидже… колдун или кто он там… готов участвовать в акции.
– Вот об этом и надо было сразу доложить! – забрюзжал «внук патриарха».
– Да, сэр, – смиренно вытолкнул моложавый.
– О`кей, о`кей… – мягко зарокотал Рокфеллер, благодушествуя. – Это хорошие новости, Марк, очень хорошие… И отличный повод вкусить «Шато Марго» урожая шестьдесят первого года!
– О, сэр, но ваше здоровье…
– Вот за него и выпьем!
Хозяин с гостем удалились, и Степан неслышными скачками ринулся вниз, застав Чака за странным занятием – индеец заботливо усаживал вялого крепыша в костюмчике на антикварный диван работы Жоржа Жакоба.
– Очень настырный охранник, – бесстрастно пояснил Призрак Медведя.
– Что с ним?
– Сомлел.
– Уходим! Смешаемся с туристами! Они сейчас в японском или итальянском саду…
Русский с индейцем выскользнули, а «сомлевший» страж застонал, болезненно морща лицо. Осмотрелся, не разумея, что с ним, и вскочил, пошатываясь.
В кармане у него зашипела рация.
– Джон! – воззвала «воки-токи». – Ты где?
– В малой приемной, – поспешно откликнулся охранник.
– Спустись, проверь галерею! И предупреди экскурсантов, чтоб не фотали!
– Да, сэр! Иду, сэр!
Хмурясь и недоуменно качая головой, Джон спустился на цокольный этаж. Через приподнятое окно долетал восторженный говор – туристы бродили по садовым террасам, восхищаясь и воздыхая…
Глава 9
Пятница, 2 декабря. Утро
Москва, улица Строителей
К ночи похолодало, Москву заложила ватная тишина.
Часа в два меня потянуло компотику испить. Захожу на кухню, а за окном будто развиднелось – лунный свет сливается с плавным мельтешением снегопада. Хлопья валят густо, наискосок, глуша все звуки, переписывая набело улицы и дворы.
Я прижался к подоконнику, чтобы тепло батареи ласкало ноги и живот. А вот от стекол тянуло холодом. Опадающий снег завораживал, как огонь – шатался, вихрился лениво. Порой гонимая ветром стая снежинок бросалась на окно, тихо шеберстя и бессильно осыпаясь.
Так и не отведав холодненького черешневого настою, я убрел в спальню. Часа четыре в запасе у меня точно есть…
Кровать не скрипела, но Рита тихонько вскрикивала, всё чаще, всё тоньше, пока не изогнулась, трепеща и ахая, тискаясь из крайних сил…
И вот нас снова двое – лежим рядышком, унимая дыхание, а за окном стынет чернота, сеется редким снежком. Я перекатил голову по подушке, услаждая взор чудным виденьем – Ритины груди вздымались и опадали, тычась сосками в предрассветную тьму.
«Изнемогла… – пришла на ум полузабытая строка. – Из жара страсти вернулась вновь во хлад и явь…»
– Я громко кричала? – забормотала девушка.
– Не-а.
– А то еще Наташка услышит…
– Не услышит, тут стены толстые.
– Встаем? – страдальческим голосом вытолкнула Рита.
– Да полежи еще с полчасика.
– Нет, – вздохнула моя половинка, сожалея, – так еще хуже. – Повернувшись на бочок, она ловко увернулась от лап загребущих, и звонко шлепнула меня по голой заднице: – Подъём!
– А я тогда мыться не пойду! – мстительно сощурился я.
– Я вот тебе не пойду! – пригрозила Рита, накидывая вместо халатика мою белую рубашку, и подкатывая рукава. – Не дай бог, унюхаю… Спать будешь под мусоропроводом!