– Да, Мармарин, – серьезно отпасовал Алон. – Никто больше не пополнит счета арабских террористов, и на Землю Обетованную придут тихие дни.
– Простите, – буркнула Ершова, отворачиваясь. – С утра настроение паршивое, вот и кидаюсь на всех… – она мягко отняла руку из враз ослабевших пальцев директора 5-го Управления Спецбюро «Мухабарат», обронив: – Всё нормально, Грига, – и продолжила тем же ровным голосом: – Меня, если честно, не саудиты беспокоят. Король Халид не успокоится, конечно, будет творить пакости. Ну, что ж… Дождется показательной порки – бомбежки Эр-Рияда. Меня больше тревожит авианосец «Энтерпрайз» и его «подтанцовка» – пара крейсеров, кажется…
– «Лонг Бич» и «Бейнбридж», – щегольнул информированностью Рехавам. – Старенькие, да удаленькие. Они уже в Аравийском море…
– В Багдаде приняли меры, – отрывисто сказал Ершов. – Называются «зенитные ракетные комплексы С-125». Эти ракетки неплохо поработали во Вьетнаме, хоронили «Фантомы» в джунглях. Если янки посмеют… Похороним в песках, его тут много!
– Эх, молодежь… – насмешливо ухмыльнулся Алон. – Ничего-то вы не понимаете! Американцы – торгаши. И если Аль-Бакр посулит им нефть подешевле, сюда мигом пожалуют не авианосцы, а супертанкеры! Я бы обратил ваше внимание на иного противника Ирака, давнего и опасного…
– Иран? – быстро переспросила Марина.
– Именно, – спокойно кивнул полковник, и улыбнулся уголком рта: – У нас тут неофициальный саммит КГБ, «Мухабарат» и Моссада… – он оглянулся, договаривая на пониженных тонах: – А у меня есть любопытная информация от нашего общего знакомого…
– От Миши? – оживилась «Мармарин», игнорируя ревнивый взгляд Ершова.
Алон торжественно кивнул, и повел рукою в сторону порта:
– Давайте, пройдемся. Нам есть, что обсудить…
Все трое неспешно зашагали по песчаному откосу, гладкому и пологому – слабые волны пытались дотянуться кромками до человечьих следов, но бессильно скатывались, с шуршаньем вороша песок.
Опергруппа во главе с Ари Кахлоном выждала маленько, и тронулась за рабби. Бородачи из охраны Ершова двигались чуток в сторонке, зорко поглядывая на окраины Эд-Даммама. Оттуда наплывали заунывные призывы муэдзинов – близился полуденный намаз.
Тот же день, позже
Москва, Кремль
– Занимай, Юра! – переступив порог бывшего своего кабинета, Брежнев сделал широкий жест. – Пользуйся!
– Спасибо… – обронил Андропов, все еще никак не обвыкнув в новой должности. Вдруг из него вырвалось: – А не жалко?
– Ну-у… – затянул председатель партии. – Были когда-то и мы рысаками! Да когда это было-то… Раньше я тут высиживал с семи утра – и до полуночи! С массой народа потолковать успевал, а сейчас… – покачав головой, он шутливо развел руками: – Извините, заездили! Спасибо еще нашему Мише, хоть здоровьишко поправил, а то бродил бы по Кремлю на своих снотворных, как привидение…
Неторопливо шагая, Брежнев добрел до окна и остановился, сложив руки за спиной. Он словно прощался с этим видом, знакомым до мельчайших подробностей. И снег укрывал зеленые крыши, и ливень по ним лупил, и солнце накаляло до колеблющегося марева…
Президент СССР остановился рядом, глядя на Арсенал, на могучую Троицкую башню неким новым зрением.
– Хорошо, что напомнили, – он поправил очки в тонкой золоченой оправе. – Похоже, Миша не доверяет нам полностью – и ведет свою игру.
– Ты про Ближний Восток? – оживился Леонид Ильич. – Да, мне докладывали. Думаешь, эта заварушка с саудитами – его рук дело?
– Инициатором, несомненно, был Гарин, – энергично кивнул Андропов. – Мне докладывал полковник Ершов – им приходило несколько сообщений по электронной почте. Причем, одновременно их получал еще один полковник – Рехавам Алон, советник директора Моссада. Вот такое вот содружество разведок получилось… Нет, плохого не скажу – Саудовскую Аравию стерли с карты очень умело, грамотно, даже изящно, но…
– Юра, все же хорошо? – перебил его председатель партии.
– Да, но… – промямлил Ю Вэ.
В глазах Брежнева родилось понимание, и губы поползли в улыбку.
– А-а! Тебя беспокоит Мишина самостоятельность? Юра, только честно – мы бы решились на войну? Сначала в Красном море, потом в Заливе? М-м? Вижу ответ на челе твоем! – издал Брежнев смешок. – Побоялись бы, верно? Вот и всё!
– Не всё, – иезуитски улыбнулся Андропов. – По нашим данным, именно Миша дал «подсказку» насчет берберов. В Израиле идею подхватили и уже около года тайно помогают этим «униженным и оскорбленным» – пересылают оружие через Эфиопию, командируют военспецов… Вон, как в Алжире полыхнуло! Вся Кабилия бурлила! Не будь у Хуари Бумедьена танков, берберы взяли бы власть! И в Ливии партизанят от души… Понимаю иудеев – арабы им враги, а вот с берберами – мир, дружба, жвачка! Если всё пойдет по нарастающей, нефть Тель-Авиву точно перепадет.
– А ты за кого, Юра, – лукаво прищурился экс-генсек, играя неграмотного крестьянина, – за арапов али за берберов?
– Тут вопроса нет, – скупо улыбнулся экс-председатель КГБ. – Берберов угнетают, уничтожают, лишают своей культуры и даже родного языка! Разумеется, мои симпатии на их стороне, но…
– …Но пусть лучше Миша будет под контролем, – кивнул Леонид Ильич. – Понимаю. Ну-у… Думай, Юра, думай!
– Да думаю я, думаю… – кряхтя, Юрий Владимирович устроился за столом с «рогатыми» часами, и посмотрел на председателя партии, севшего напротив. – Иной раз шарики за ролики заходят… Вчера, вон… – помолчав, он повозил ладонями по столешнице и, лишь бы успокоить нервы, сцепил пальцы рук. – Я и сам под контролем! Политбюро ведь никто не отменял! Сижу на пленуме, весь такой из себя президент, и думаю: власть это или игра во власть?
Покивав, предпартии достал начатую пачку «Дуката», неторопливо размял сигарету. Чиркнул спичкой… Затянулся, смеживая веки.
– А это, Юра, наша, доморощенная «система сдержек и противовесов», – назидательно выговорил Брежнев. – Чтобы не заигрался. У тебя пять лет, Юра, чтобы войти в историю. В восемьдесят втором мы и твою должность выборной сделаем – пусть на Западе утрутся! Нет, конечно, пяти годиков мало, чтобы в экономической войне победить, тут работы на десятки лет! Но вот создать плацдарм для наступления вполне можно успеть. Успеешь – народ пойдет за тобой. И за тебя! «Вот тебе второй срок, товарищ Андропов, – скажут массы, – веди нас верным путем!» – он ловко втер сигарету в тяжелую хрустальную пепельницу, и с чувством заключил: – Так что рули Союзом, Юра, и не майся дурью!
Воскресенье, 15 января. Утро
Псков, улица Профсоюзная
– Тоже мне, технари! – Тимоша презрительно скривила губки. – У нас вон – помните? – понедельник начинался в субботу! А тут целый выходной впереди – и ни души!
– Не сердись на «пскопских», – я занес охапку поленьев с налипшим снегом, и с грохотом свалил их у печки, – просто мне не хочется спешить с открытием Центра. Вот и пользуюсь служебным положением – берегу «палаты» для себя и для вас! Всё кажется – будут тут незнакомые ошиваться, и что-то пропадет, сравняется с буднями… Глупость, конечно. Встречал я тутошних «самоделкиных» – нормальный народ…
– Ну, тогда ладно, – заворчала Зиночка.
– Прощаешь? – хихикнула Наташа.
– Так и быть!
Светлана с Ритой втащили здоровенную сумку, набитую съестным, и я поспешил на помощь, бурча на тему: «Девочки не должны таскать тяжести». Девочки покаянно кивали на мои нудные увещевания, а в их хорошеньких глазках дрожали смешинки. И мне, чтобы не потерять лицо, пришлось издать глубокий вздох, да заняться растопкой.
Сторож тутошний – старенький звонарь, присоветованный Корнилием, – справно протапливал печь. Изразцы до сих пор отдавали нутряное тепло, накопленное кладкой. А как только загудел, затрещал огонь, поедая бересту, да хворост, сразу добавилось уюта. Теплом потянет через часок, а вот ладная, почти домашняя атмосфера уже материализовалась в «палатах», пульсируя в такт завываниям печной трубы. Хорошо…