— А мой голодный организм, может, в манной кашке нуждается? — завел я капризно.
— Это не ко мне, — удрученно покачала головой девушка, — это к бабе Вале! Она сейчас как раз аналитиков кормит — комочки в тарелки подбрасывает и пенки кладет…
Похихикав, мы навернули по здоровенному бутерброду с ветчиной. С горчицей я малость перебрал, аж глаза выпучило…
— Миш, а чего это ты сегодня за мной не подсматривал? — Лена вздернула бровки в невинном удивлении.
— Да вообще не подсматриваю! — возмутился я. — Смотрю просто. Со вкусом. А ты могла бы и протирать стекло — оно ж запотевает, не видно ж ничего! Не понять, где верхние девяносто, где нижние…
— Ну, ты и на-аглый! — восхитилась девушка. Доела свою порцию, и сладко улыбнулась: — Да шучу я. Мне даже нравится… Мальчики должны девочками интересоваться.
От Ленкиного ехидства я скривился, как от горчицы. Не сразу до меня дошла причина того налета стервозности, что до сих пор досаливал наши отношения. Кандидату физматнаук Браиловой исполнилось двадцать пять — она была на четыре года старше «товарища завлаба».
Сейчас-то она свыклась, а поначалу «перекос» в возрасте изрядно бесил ее. Ну, не рассказывать же девчонке, что она мне во внучки годится!
Допив чай, я упруго поднялся. Лена встала, потупив глаза, словно чуя мой ответ.
«Ладно, малышка, — мелькнуло в голове, — зададим тебе задачку!»
Я, как в женских романах, властно обнял Браилову — от неожиданности она не воспротивилась. Притиснул покрепче, и глянул в широко раскрытые глаза — гнев, плясавший в девичьих зрачках, спадал, уступая смятению.
— Если ты видишь перед собой юного и нахального вундеркинда, Леночка, — негромко проговорил я, — значит, так и надо… — моя ладонь огладила бархатистую щеку, пальцами дотягиваясь до прядей волос. — Иногда, хоть и очень редко, случается, что возраст в паспорте отличается от реального… В меньшую сторону.
Растерянная, девушка смущенно поддавалась напору, задыхаясь, безвольно опустив руки. Я легонько поцеловал ее в уголок губ, и отстранился.
— Готовим ускоритель, — мой голос прозвучал буднично. — Надо будет перенастроить эмиттеры… Новые опыты намечаются, целая серия. Накормим аналитиков пищей для ума!
— Ты мне всю прическу разлохматил… — невпопад пробормотала Лена.
— Я больше не буду! — улыбка моя вышла вполне себе мальчишеской.
Там же, позже
— Корнеев! — звонко окликнула Лена. — Держи конфигурацию! Поле неустойчиво.
— Да держу я… — пропыхтел Витёк, навалившись на пульт.
— Да где ж ты держишь? Смотри, как линии вихляются!
Усмехнувшись, я взбежал наверх, к ускорительной секции. Здесь басистый гул «тахионника» был куда слышней.
Суровые формы машин восхищали и пугали одновременно — за хлипкими с виду панелями МП-ловушек рушился чудовищный поток сверхсветовых частиц, разогнавшихся до бесконечности. Магнитные линии на экране дрожали, прогибаясь и выпрямляясь, как камыш на ветру.
Дим Димыч следил за их балетом, как зачарованный.
— Конфигурация расчетная, — вытолкнул он. — Зря Лена бочку катит на Витюшу… Старается же человек.
— Совершенству нет предела… — мой рот скривился в усмешке.
Что-то у меня нервы разгулялись. Вон, даже пальцы дрожат…
И, когда снизу закричали, я суматошно бросился к выходу, чуть не скатившись в лестницы.
— Миша! Миша! — вопила девушка в возбуждении. — Он исчез!
— Кто?! — вылупился я, переводя взгляд с Лены на Витю.
— Образец! — воскликнула Браилова. — Он… Он растворился будто!
— Повторить! — каркнул Иваненко у меня за спиной.
Мы с ним переглянулись, он сверху трапа, я — снизу.
— Неужто… сподобились? — я не узнал свой голос, до того он сел.
— Повторить! Витя, инжектору стоп! Сбрось мощность!
— Есть! — брякнул Корнеев. — То есть, ага…
— Лена, второй образец!
Девушка бросилась к камере и ухватилась за джойстики. Манипулятор дотянулся до брусков, разложенных в рядок, выхватил крайний…
— Лен, клади не в центр, — еле выговорил я. — Лучше сбоку.
— Поняли, да? — губы у директора прыгали, вымучивая улыбку.
— А тут без вариантов… — меня начинало потряхивать. — Витёк, врубай!
По ускорителю словно могучий вздох пронесся, и снова все загудело, а за стеклом камеры потекли изумрудные сполохи.
— Смотрите… — выдохнула Лена. — Вы только посмотрите на это…
Тускло поблескивавший брусок таял, как рафинад в кипятке — гладкая металлическая поверхность проваливалась вдавлинами, граненый слиток обращался в раковистую губку, и пропадал вовсе.
— Витя! — резко спросил я, будто стегнул. — Начало явления не зафиксировал?
— Об-бижаете, шеф, — вытолкнул Корнеев с запинкой. — Ровно три минуты назад! Вру… — он близоруко сощурился, сверяясь с приборами. — Три минуты пятнадцать секунд!
— Ну, — Дим Димыч пихнул меня в бок локтем. — Сколько нам еще ждать, по-вашему?
— Не меньше двух минут, — вымолвил я, облизав пересохшие губы. — Но не больше семи…
— Аналогично! — довольно крякнул Иваненко.
Я скосил глаза на будильник. Секундная стрелка очень, очень медленно обежала круг. Затем другой. Пошла на третий…
— Ой! — вскрикнула Лена, поворачивая лицо ко мне. — Ты знал, да?
— Догадывался! — выдохнул я, чуя, как молотит сердце.
Прямо в центре подставки проявлялся образец. Он словно наполнял собой невидимую форму параллелепипеда — материя, взблескивая, прибывала из ниоткуда, и вот все взбухавшие изломы сгладились матовыми гранями, проглянули вколоченные чеканом буквы с цифрами.
— Ё-ё… Ёшкин кот… — Корнеев обалдело сморщился. — Ка-ак?!
— Узнаем! — нервно захихикал Иваненко, с отчетливым шорохом потирая ладоши.
— Не понимаю! — затрясла головой Лена. — Откуда? И куда?
— Миша! — Дим Димыч торжественно хлопнул меня по плечу, словно посвящая в рыцари. — Народ хочет знать!
— Получается… — я тщательно формулировал ответ: — Мы… как бы отправили образец в будущее. Да без «как бы»! Переместили. На несколько минут.
Браилова недолго изображала соляной столп. Отмерев, она медленно выговорила:
— Так вот почему ты велел класть сбоку… Чтобы не занимать место! Да?
Я молча кивнул, созерцая прибытие второго бруска. Похоже на давний спецэффект из фильма-сказки. Из ничего является нечто.
— Подождите… — Корнеев ошеломленно повел руками. — Так у нас… Это что же… Удалось, что ли?!
— Поздравляю, юноша! — пропел Дим Димыч. — Вот и до вас дошло! Сударыня! — его голос обрел напыщенность. — Позвольте вас ангажировать на танец!
Лена присела в книксене, и чопорно возложила руку на директорское плечо. Раз-два-три, раз-два-три… Пара закружилась под неслышную музыку.
— Ур-ра-а! — заорал Виктор, выделывая смешные коленца в стиле лезгинки пополам с буги-вуги.
Я захохотал, и плюхнулся на диван, блаженно раскидывая руки по спинке. Вспомнился Витькин выкрик: «Удалось, что ли?!»
Нашел, что спросить! Удалось, конечно, да еще как!
В распахнутую дверь заглянул Киврин. Протиснулись Наташка с Галей. Замаячил Ромуальдыч.
Народ тихо офигевал, наблюдая за плясками, а я лишь улыбался, как Будда. Сбылось то, что не давало мне покоя с семьдесят четвертого. Беззубые мечты одолевали меня, я исходил уныньем, зарабатывая комплекс неполноценности… А надо было всего лишь сосредоточиться, совершить усилие мысли!
Хватило одного года, чтобы голая идея воплотилась в «железе». Хватило одного месяца, чтобы исполнилось давнее желание.
Я одолел время.
Обед по расписанию превратился в стихийный банкет. Сидеть «в осаде» согласились лишь добровольцы, так что места в буфете нашлись всем. А было нас человек тридцать.
Столики мы сгребли в один длинный стол. Баба Валя, довольная, лишь покрикивала на девчонок, разносивших первое и второе, впрочем, довольно добродушно. Буфетчица, некогда державшая «чипок» в военчасти, припахала всех.