Выбрать главу

Мичман Гирин приложил ладонь козырьком ко лбу, провожая звено штурмовиков. Спасибо, конечно, Якушеву, умнейший все-таки офицер, образованный, не то, что он… Да только и ему самому многое стало понятным. Так, еще бы! Сколько они в порту стояли? Дни! Заправиться, загрузиться — и в поход! Ну, и правильно. Моряк на то и моряк, что не привязан к суше. Его стихия — океан!

Хмыкнув, Иван обошел надстройку, выходя на взлетную палубу. Еще одно звено «Яков» готовилось к взлету.

Прищурившись, мичман посмотрел на юг, где пластался авианосец «Эйзенхауэр» — серая лодочка, пущенная по синей воде. Чуть ближе резали волны крейсера — «Калифорния» и «Саут Кэролайн».

Американцы… Ох, уж эти американцы… Торгаши несчастные! Чуть только запахнет где наживой, сразу тут как тут! Вон, ходил он на Кубу, еще на «Стерегущем». И что? Ни одной лоханки под «матрасом» не болталось рядом. А всё потому, что Остров Свободы нищ. Ни нефти у кубинцев, ни урана, ничего.

Даже когда советский флот помогал сахарцам пинать арабов из Марокко, янки только в газетенках своих шипели, да с экранов грозились. А вот, когда Ирак саудовские нефтепромыслы хапнул, тут же авианосцы замаячили! Одно слово — нефть.

Вот и сюда приперлись. Апартеид им до одного места, штатовцы не за тем гребли, чтобы негров защищать. Им южноафриканские недра важнее. А там и урана полно, и золота с платиной, и алмазов, и даже тория с ниобием. Вот и портят вид на море…

«Ка-25» засвиристел, виража над океаном, и сбросил буй. Правильно… Америкосы наверняка и субмарину с собой притащили…

Гирин тихонько захихикал над своими переживаниями. Всегда так было, всю его службу. Когда в самый первый раз в Красное море зашли, тоже распереживался: чего это у французов есть авианосец, а у нас нету? Но вот вышел в море «Киев», за ним «Минск», скоро «Новороссийску» и «Харькову» волны пахать.

Ну, да, «вертикалки» — это не совсем то, а над «Яком-141» еще лет пять мараковать, как минимум. Зато потом «Ригу» на воду спустят, а это уже, считай, тридцать нормальных «сушек» на палубе!

«Ничего…» — горделивая усмешечка заиграла на губах моряка.

ТАКР «Киров» уже вышел в поход. Здоровущий атомный крейсер! Да эта «Калифорния» рядом с ним, как паршивая миноноска!

Грохоча двигунами, с палубы поднялось еще одно звено штурмовиков. Гирин с удивлением проследил за «Яками», и опустил взгляд. А, вон оно что…

С юга приближалась парочка новеньких F-15 «Си Игл». «Вертикалки» прошли поперек курса американцев, отгоняя нахалов, но тем наглости не занимать — истребители, меченые белыми звездами, разошлись со свистящим ревом. Один пошел чертить круг, огибая «Минск», а другой…

— Ну, сцуко… — гневно вытолкнул мичман.

Пилот с «Эйзенхауэра» пронесся над советским авианесущим крейсером, а это уже не провокация даже, а прямое нападение!

Стальная громада «Минска» утюжила воды по-прежнему, молчаливая и грозная, а вот летучему хаму поплохело — «Морской орел» зарыскал, теряя высоту.

Иван будто слышал скороговорки, что отзвучали только что: «Две воздушные цели! Предполагаю атаку!» — «Параметры целей?» — «Высота четыреста, скорость восемьсот, пеленг не меняется». — «Сопровождаю!» — «Приготовиться к отражению воздушной атаки!»…

Мичман злорадно усмехнулся. То-то же! Родимая БЧ-7 не оплошала, накрыла самолет ха-арошим импульсом! Вряд ли пожгла всю электронику разом… Хотя кто его знает? Техника новая, Гирин и сам еще толком с нею не разобрался. Радиоэлектронное подавление! Это вам не шуточки…

Вихляя в воздухе, F-15 драпал на юг.

— Морская курица! — фыркнул Иван, и глянул на часы. Минут двадцать до вахты. Можно и кофию испить.

«По-вьетнамски!»

Посмеиваясь над своим детским позывом, Гирин ссыпался по трапу в твиндек и зашагал к камбузу — у Иваныча найдется и стаканчик, и кипяточек, и кофеёчек со сгущенкой…

Пятница, 28 декабря. День

Московская область, объект «В», п/я 1410

— Юбилейный заброс, — пробурчал я. — Сотый образец!

Сказать это небрежно у меня не получилось — всё равно поджималось что-то внутри. Аккуратные, отшлифованные слиточки металла с клеймами уходили в будущее на дистанцию в две с половиной минуты — таяли, исчезали, чтобы материализоваться вновь.

Ужас и восторг.

Однако будняя текучка смазывала позитив — путешествие во времени для образцов кончалось нехорошо. Их внутреннюю структуру корежили неведомые силы — кристаллические решетки сдвинуты, а то и скручены, смяты в аморфный беспорядок.

Как мы только не варьировали поля, пробовали даже запускать инжектор в импульсном режиме. Стало только хуже — прибывающие брусочки крошились, как мои любимые ванильные сухарики…

— Вот забросишь в тысячный раз, тогда и будешь ворчать, — назидательно сказала Лена. — И чем ты недоволен? Тебе же Киврин русским языком сказал: число деформаций уменьшилось на четверть!

— Мало, — буркнул я. — Контрольная проверка установки!

— Всё работает штатно, — моментально ответила Браилова.

— Эмиссия!

— Запущена!

— Энергия…

— Есть выход на полную энергию. Есть включение баланса энергии!

— Стабилизация канала!

— Канал стабильный. Тахионный пучок локализован! Конфигурация поля близка к расчетной. Мелкие флуктуации в пределах нормы.

В принципе, проговаривать все эти фразочки было совсем необязательно, но нам с Ленкой ужасно нравилась вся эта прелюдия эксперимента.

— Готовность к забросу.

— Есть готовность!

— Дистанция три минуты десять секунд!

Низкий, утробный гул ускорителя рушился с верхних этажей, забивая все звуки. За толстыми стеклами хронокамеры заиграло зеленое сияние, то трепетно голубея, то опадая до красных оттенков спектра.

Брусок металла, обведенный белой чертой, словно заключенный в магический круг, истаял неожиданно быстро, почти сразу.

— Параметры! — выдохнул я.

— Параметры зафиксированы.

— Отлично…

Утомление, что копилось всю последнюю неделю, стекло с меня, как дождевая вода. Поднял голову азарт. Неужто подфартило?

Три минуты с хвостиком тянулись невыносимо долго, но вот замигали нулики, и образец возник в хронокамере, словно выпрыгнув из подставки.

— Отнесешь? — вытолкнул я.

— Так точно! — браво ответила Лена. Блеснув хулиганской улыбочкой, она скрылась в техотсеке, только халат махнул белой полой. — Не фонит, температура обычная, — глухо донесся девичий голос.

— Скажешь Володьке, чтоб занялся вне очереди!

Браилова затормозила, держа в руках увесистый брусок.

— Думаешь… получилось?

Я, как правоверный атеист, старательно постучал по столу.

— Там столешница из пластмассы, — ехидно улыбнулась Лена. — Лучше по голове!

— Брысь!

Хихикая, девушка взбежала по пандусу, и скрылась за дверью. А я тщательно проверил все параметры — напряженность и конфигурацию поля, плотность потока и далее по списку. Хоть бы вышло что-нибудь путное! Чем не подарок на Новый год?

Напевая, вернулась Ленка.

— Ну, что? — встрепенулся я.

— Рано еще, рано, — успокоительно заворковала девушка, и потянула: — Правда…

— Прибью когда-нибудь! — мой голос прозвучал очень душевно.

— Правда, Володька удивился весу образца, — улыбнулась Браилова. — Ни малейшего дефекта массы, сошлось до тысячных миллиграмма!

Я сделал глубокий вдох, и выдохнул.

— Ладно… — пробормотал, и нервно потер руки.

Ленка неожиданно погладила меня по рукаву.

— Всё будет хорошо, — ласково сказала она, — вот увидишь. Пойдем лучше пообедаем, а то, пока дождешься…