— Я, я! Со своего звоню, вы не думайте чего! — заспешил абонент. — Тут мой сосед ведет себя подозрительно…
— А конкретней? — жестом я показал Лене: «Без меня!», и отошел к окну.
— Так это еще с прошлого месяца тянется, — охотно поведал бдительный пенсионер. — Вечером как-то, выхожу во двор. Гляжу, а сосед лыжи в охапку — и к лесу! Я удивился, помню. Ну, чего там делать, спрашивается? Скоро совсем стемнеет! А он вернулся, в потемках уже, весь в снегу — и с рюкзачком. Да думаю, он и в лес со своим «сидором» поперся, я просто внимания не обратил… Ну, вот…
Я быстро взошел по пандусу, и зашагал по коридору.
— А сегодня — та же история, — толкнулись в ухо дребезжащие лексемы. — Гляжу, опять этот куркуль с лыжами, только сует их в багажник — у него «Иж-комби». Садится — и к шоссе. Да я-то ничего такого. Мало ли… Ну, приспичило ему на лыжню! А у меня свои дела, я сразу на двух дачах печки протапливаю. Хозяева мне по десятке в месяц кидают за это дело. Ну, вот. И я, значит, тоже на лыжах — в дачном-то поселке только с центральной улицы снег убран. Ага… Доезжаю, значит — и вижу соседского «Ижа»! Чего вдруг этого хапугу сюда занесло, думаю? Это ж совсем в другой стороне! Он что, на шоссе выехал, чтобы крюк сделать в пять километров? Ну, думаю, или дурак, или шпиён! Соседушка на лыжи, и я за ним. Хоронюсь за деревьями, а он до самой опушки допилил…
— Игорь Иваныч, — не выдержал я, — а это не там ли, где сухая елка? Такая, будто вот-вот рухнет?
— Да-да-да! — возликовал абонент. — Она самая!
— Минуточку…
Я бегом спустился в фойе, и рванул на себя дверь первого отдела. Привалов обернулся, грозно хмуря брови, а два его помощника буквально приклеились к экрану телевизора — замаскированная видеокамера передавала, как некий суетливый мужичок в громадном тулупе меняет батарею СВЧ-генератора.
— Оперативная съемка… — громыхнул особист, но я лишь отмахнулся.
— Дайте на экран лицо нарушителя!
Наверное, мой командный тон, не терпящий возражений, подействовал на служивых — на отдельном дисплее застыл скрин-шот.
— Игорь Иваныч!
— На проводе! То есть… Тьфу! На связи!
— Игорь Иваныч, сосед ваш в тулупе был? В светлом таком?
— Ну, да! В армейском! Какой-то прапор, видать, стырил, а этот жлоб купил.
— Бороденка у него куцая, рыжеватая?
— Ага! Козлиная такая!
— Нос тонкий, с горбинкой…
— Да-да-да! И бородавка вот тут… э-э… на переносице!
Я пригляделся — да, есть такая особая примета.
— Игорь Иваныч! А как зовут соседа?
— Глеб Юрьевич! Лазаренко, вроде... У него дом наискосок от моего, нумер одиннадцать!
— Ага… Большое спасибо, Игорь Иванович! И просьба к вам — не выдавайте себя. Пусть сосед думает, что вам ничего не известно.
— Понял! — дребезжащий голос прибавил серьезности.
— Записывайте, — велел я, пряча радик в карман халата. — Глеб Юрьевич Лазарев. Или Лазаренко. Проживает в Нижних Дубках, улица Колхозная, дом одиннадцать.
— Это он? — обернулись оба помощника, тыча в экран.
— Он. Вроде всё сходится.
— Бдит народ! — Привалов напыжился от гордости за советских людей.
Тот же день, позже
Москва, улица Лесная
Чак с Мензисом вышли на станции «Новослободская», и немножко прогулялись до района, застроенного кирпичными девятиэтажками. Квартирки получились малогабаритные, то есть тесноватые, зато зимой в них было тепло.
— Тут один типчик проживает, — вполголоса выкладывал Клегг, и криво усмехнулся: — Агент «Сенсей». Он работал на объекте, пусть хоть план нарисует… Ага! — вскинув голову, Мензис отсчитал третье окно от края, на восьмом этаже. — Форточка открыта! Значит, все в порядке, можно вызывать. «Сенсей» этот должен помнить все три пароля… Разыграем ситуацию с собутыльниками! Не зря же я какой уж день не бреюсь, хе-хе…
Чак оценил режиссерские таланты англичанина — они оба оделись неопрятно, с налетом «бомжеватости», как тут выражались.
— Водка с тобой?
Призрак Медведя утвердительно кивнул, оттопыривая карман куртки — овчинной, обшитой тканью в подпалинах, а кое-где блестевшей от грязи. Вжился в образ.
Клегг выудил радиофон, набрал номер, и сказал грубым голосом:
— Алё? Ну, ты где? Смотри, а то мы с корефаном на пару раздавим поллитра!
Дождавшись отзыва, Мензис убрал радик, и бросил:
— Пошли. Есть тут одна забегаловка… Растворимся в толпе!
Нужное заведение обнаружилось в соседнем квартале — довольно чистая пивная в павильоне-«стекляшке». Сразу видно, не западный бар — никаких тебе высоких табуретов у стойки, зато весь зал заставлен круглыми столиками на одной ножке. Места как раз хватало, чтобы втроем обступить мраморную столешницу.
Завсегдатаи, одетые просто, иногда весьма прилично, ни на кого не обращали внимания — выпивали, да закусывали, судача про хоккей, про политику, про зимнюю рыбалку, увязывая глаголы ядреными идиомами.
Раков не завезли, зато на жестяных подносах дымились свежесваренные креветки. Буфетчица живо наложила три порции, и Мензис расплатился. Мировой закусон.
Чак выбрал столик в углу стеклянной стенки, тронутой инеем. Говор посетителей полнил павильон, но разобрать, о чем они толковали, не получалось. Вот и славно.
— М-м… — Клегг ловко разбирал панцири «шримпов». — А вкусно! Пивка, может?
— Мне и «огненной воды» хватит, — усмехнулся Призрак Медведя.
Мензис хохотнул, сдирая жестяную пробку с бутылки «Столичной», и разливая по трем граненым стаканам — каждому на два пальца.
— Идет… — проворчал он, тут же изображая оживление. — Санёк, к нам!
Вошедший — пожилой благообразный мужчина в нелепой ушанке на седой голове — бледно улыбнулся. Чистенькая фуфайка и мятые штаны смотрелись на нем, как манишка с галстуком на папуасе. Маргинальный «прикид» не скрывал академическую сущность агента, привыкшего к костюмам-тройкам, а то и смокингам. Он оглядывался пристыженно и загнанно, боясь попасться на глаза своим студентам или коллегам.
— Профессора сюда не ходят, Александр Сергеевич, — снисходительно усмехнулся Мензис. — Успокойтесь. Еще двое из нашей группы дежурят неподалеку — никакой активности не замечено, всё в полном порядке.
Жалкая улыбка перетянула рот «Сенсея».
— Надеюсь…
Мензис подтолкнул локтем Чака.
— Нам нужен план объекта, — неторопливо заговорил индеец, пробуя тельце креветки. — Рисовать ничего не надо, опишите на словах.
— М-м… На входе — большие ворота, — приглушенно заговорил агент. — Они открываются редко, только если привозят груз — в фургонах или в кузове, тщательно укрытый брезентом. За воротами — двор. Слева — проходная, она выводит в фойе главного здания. Справа — двухэтажный блок эксплуатационников. Там подстанция, насосы, аварийная «дэска»… — разговорившись, «Сенсей» успокоился, и даже увлекся. — На первом этаже главного корпуса — подсобные помещения, конференц-зал, столовая, первый отдел — там всегда дежурные, десятки мониторов — на них выводятся картинки с видеокамер…
Описав этажи и блоки, Невструев выдохся.
— А где точно нет камер наблюдения? — поинтересовался Чак, слегка отпив водки, обжегшей пищевод.
— У эксплуатационников, они там ни к чему. И еще в подвале, на обеих уровнях, где склады.
— У экс-плуата-ционников… — наморщил лоб индеец. — Это тот двухэтажный блок?
— Да, — живо кивнул агент, взбодрившись парой глотков «Столичной».
— А как туда подводят электричество? Кабелем?
— Нет, — мотнул головой «Сенсей». — Там мачта ЛЭП стоит, по ту сторону запретки, метрах… в ста, наверное. И вот от нее три провода отходят, постепе-енно так… — он явно пьянел. — До самого блока. Там, на крыше, изоляторы такие, вот к ним.
— Понятно… — затянул Чак. — Александр Сергеевич… Я — человек малообразованный, а вы — знаменитый ученый. Объясните мне, что же там такое скрывают? Вот, мне сказали: там — ускоритель! Этот… как его… тахионный. А для чего он? Никто ж не прячет всякие, там, схин… синх-ро-фазо-троны… — с усилием выговорил индеец. — В чем тогда тайна? Вот, не верю я, что вам она не открылась!