— Принято. Идем.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— В таком случае, м-м-м… Если вы не против, можем отправиться прямо сейчас. — Полковник Зайцев, коротко кивнув в сторону выхода, отправил своих подопечных восвояси.
Виталий, в свою очередь, почтительным кивком попрощался с Товарищами. 22 организма, отличавшиеся качественно новыми силовыми и интеллектуальными показателями, кивнули в ответ. Теперь они знали, что нужно делать. Виталий ощущал их Волю… к деятельности. Полковник недоуменно вглядывался в лица Товарищей, думая, следует ли привлечь каждого в качестве свидетеля. Настораживала его и необъяснимая концентрация серьезных, молчаливых людей во внушительной мышечной кондиции — да, они были людьми, но отдаленно напоминали Виталия. Однако, в отчетах говорилось только об одном пришельце… Словно бы вспомнив что-то, вояка остановил взгляд на Алексее и проронил:
— Вы… Алексей Медведев, верно? Вас я тоже попрошу проследовать с нами. Пожалуй, только вас.
Мужчина, тихо иронизируя над количеством кивков в повествовании, утвердительно кивнул.
Процессия, в центре которой зияли две исключительно Мужественные фигуры, выбралась наружу. Обочина оказалась наполнена колесными устройствами разной величины. Относительно крупные, кубические и вагоноподобные, в нескольких вариациях — в них загружались мусора. Миниатюрные, с резаными силуэтами и большой площадью оконной поверхности — видимо, предназначались для лиц, иерархически приближенных к Полковнику. Виталий, оценив грузоподъемность и прочность каждого устройства в поле зрения, заключил, что перед поездкой возник набор трудностей, имевших солидный вес. Однако, при всем этом, он чувствовал рядом присутствие… Силы. Силы, способной решить этот вопрос.
Зайцев, будто услышав его мысли, поднес ко рту черный прямоугольник с антенной — судя по всему, средство радиоэлектронной связи — и коротко сообщил:
— Все готово. Выезжай.
Спрятав РЭС в карман, он обратился уже к Виталию:
— Штаб принял во внимание то, что вы сотворили с асфальтом в городе… — Полковника едва заметно передёрнуло. — Когда встал вопрос транспортировки, пришлось думать быстро и… главное, кхем, креативно. Мы пригнали для этих целей, эм-м… Специализированное транспортное средство.
В этот момент до ушей Виталия донесся звук работы могучего шестнадцатицилиндрового дизельного двигателя. Из-за угла стоявшей неподалеку трехэтажной постройки показался исполинских размеров механизм. Методичная работа массивной внутренней начинки толкала вперед пронизанные энергией подвижные металлические сочленения. Плеяда выхлопных труб изрыгала в атмосферу густые облака черного дыма, неустанно и неуклонно. Колеса, не уступавшие ростом каменянину, резво вскапывали рыхлый грунт. 840 тонн величия. Мощь, закованная в высокопрочную сталь. Аппарат остановился подле спутников, оставив за собой две широкие колеи, испещренные отпечатками протекторов.
Алексей, задрав голову, присвистнул и произнес:
— Хуя-се! БЕЛАЗ.
Виталий же проявлял признаки удовлетворенности наличием на Земле устройства подобного рода. Осмысление принципов его работы породило в его голове одно слово:
«Достойно.»
Не теряя времени, каменянин запрыгнул в лопатоподобный кузов.
Вот уже 43 минуты 15 секунд колонна автомобилей двигалась по трассе. Виталий смотрел на проплывающие мимо пейзажи с интересом, выражавшимся в микроскопических мимических метаморфозах.
Этот мир был столь разнороден, что каменянину понадобилось несравненно много времени, чтобы понять меры его порядка.
С одной стороны, казалось, что все эти нагромождения невнятных заборов, дорожных полотен и зданий, лесов, полей и гор не имели под собой никакой систематики, свойственной устройству Камня. Однако, стоило только осмыслить возникновение этих объектов во временной плоскости — и тут же формировались прямые причинно-следственные связи. Борьба за выживание, пусть и не столь радикальная, как на его Родине, подталкивала местную природу и людей изменять среду так, как это было удобно именно им, и, что самое главное — было в их возможностях. Дерево не выбирает, где ему расти: оно всходит ровно — и слово «ровно» здесь ключевое — там, где оно способно это сделать, не подчиняясь плану в точности, но, тем, не менее, выполняя конечный замысел. Человек делал точно так же, и порой судьба его переплеталась с судьбой дерева — дерево погибало. Эта борьба и была здесь высшей мерой порядка, противоборством конечных замыслов, гонкой возможностей. Это плодило хаос, но обилие таких выборов и действий творило упорядоченность, пестрящую вмешательством случайного, но мерную и цикличную по своей сути.