Внутри, что — то щелкнуло, будто сняли все заслоны сдерживающие гнев обиженной женщины… Обида застряла комом в горле, не давая возможности сделать вдох. Я поднялась, смотря в его глаза, и уже не сдерживала себя.
— Подонок!.. — потихоньку подбиралась к нему, сжав кулаки. — С моей секретаршей… Мразь… — я цедила каждое слово.
Он ошарашено смотрел на меня, медленно отступая, выставив перед собой ладони. — Надь не устраивай истерику…
— Истерику, говоришь?! — схватила самую драгоценную для него статуэтку и швырнула её в стену. Та ударившись, рассыпалась мелким крошевом.
Он как — то по женски взвизгнул и попытался сделать строгое лицо — Надя успокойся…
Я видела растерянность на его лице. Ну да, я никогда не позволяла себе, выходить за рамки приличия… Никогда…
Но не сегодня, не сейчас… Меня его слова ещё больше разозлили. Я подскочила к полупустой полке, заметив несколько одиноко стоящих фигурок и не давая себе возможности одуматься, быстро смахнула их рукой. Те с шумом посыпались на деревянный паркет, ломаясь.
— Ты, что творишь, корова! Да! Что вылупилась?! Самая настоящая толстая корова!.. — его лицо, которое мне так нравилось, покрылось красными пятнами. Он орал, брызгая слюной — Ты посмотри на себя, ты же даже передвигаться стала как утка, зад мешает ходить! Я рад, что развожусь с тобой! Да, да, я рад, я же последние годы просто терпел тебя…
А вот после этих слов, мне словно красную тряпку показали. Глеб остановился и выдохнул. Не смотря мне в глаза, прошелся пальцами по растрепанным волосам, с чувством собственного достоинства поправил рубашку. А я обвела взглядом наш огромный зал в поисках предмета, что сейчас окажется в моей руке. И нашла то, что искала. Спокойно подошла к камину, сняла кочергу с крючка и повернувшись к нему процедила:
— Пошёл вон из моего дома, а иначе я за себя не ручаюсь…
Он быстро захлопнул чемодан и держа его под мышкой с гордым видом произнёс — Это наш общий дом…
— Ага, мечтай больше, пошёл отсюда…
— Что ты себе позволяешь?!
Дунув на локон волос упавший мне на лицо, молча двинулась в его сторону, перехватывая покрепче ручку, а он взвизгнув, вылетел из комнаты, захлопнув дверь за собой. Долго не думая, бросила вслед эту самую кочергу. Железный прут с глухим стуком врезался в деревянную поверхность двери, оставляя след. Все так же буравя взглядом вход, обессиленно опустилась на пол и дала волю слезам…
Хорошо поревев, что аж икалось, поднялась и пошла к бару. Взяла бутылку дорогого шампанского, я берегла этот напиток для какого — нибудь торжественного случая и видимо этот случай настал…
Всё так же икая, с бокалом игристого вина в руке, набрала Лину.
После длинных гудков она мне наконец-то ответила — Привет Надь, что — то срочное? Если нет, я тебе попозже перезвоню. Я немного занята сейчас… — я знала чем она занята. Небось кувыркается с очередным красавчиком, она себе может такое позволить.
— Лин, а меня Глеб бросил, ушёл к другой, ты представляешь… — я всхлипнула и икнула.
— Так, ты где?
— Дома… Ик… — задержала дыхание, надув щеки, но эта зараза не хотела отставать.
— Никуда не уходи я скоро. — и бросила трубку.
Положила телефон на пол, подле себя. Понравилось мне, вот так сидеть на полу и обозревать сломанные игрушки Глеба, они меня всегда раздражали… Поправила полы своего шелкового халата, я его из Китая привезла, там мне его сшили по спец заказу. На мою толстую тушку у китайцев размеров не нашлось… Ик…
Услышав характерный звук шин тормознувших у наших…, то есть, теперь у моих ворот, я поднялась и покачнулась. Посмотрев на почти пустую бутылку, была удивлена, даже не заметила, что столько выдула. А вообще я к алкоголю отношусь… Да никак не отношусь… У меня даже после бутылки пива жуткое похмелье, причем буквально через тридцать минут. У нашей семьи такая аномалия, организм быстро избавляется от этой отравы, поэтому я стараюсь вообще не пить, но сегодня все мои устои жизни полетели к чертям…
Обошла весь дом, но так и не найдя пульт от ворот, потопала открывать в ручную. Лина давила на клаксон, не делая даже секундных перерывов, наверняка всполошив всех моих соседей. Я открыла ворота и показала ей кулак, а она сделала глаза по пять копеек и показала мне, что мол так долго открываешь…
— Ну, мать, наконец ты это сделала… — она пнула носком своих шикарных босоножек фарфоровый осколок. — И кто прикарманил твоего задохлика?