– Я набью ему морду, – заявил Макловио, закатывая рукава и сжимая кулаки, – я...
– Что такое «стог в сене иголок»? – спросил Педро, озадаченно потирая подбородок.
Сафиро поняла, что опять переврала поговорку.
– Я хотела сказать, что найти Ла-Эскондиду почти невозможно. Этот Сойер Донован опасен. Макловио, прекрати! – закричала она, увидев, что старик замахнулся на Сойера.
– Я не знаю никакого Сойера Донована, – сказала Тья, – но хочу сказать, что вам нечего бояться моего дорогого Франсиско. Нам нельзя терять время, chiquita. Давай поскорей промоем и зашьем его раны, иначе они загноятся.
– Я просила оставить меня наедине с этим мужчиной. – Асукар стала расстегивать свое алое платье. – Он найдет в моих объятиях такое блаженство, что все его раны сразу излечатся.
Старуха продолжала раздеваться, и Сафиро схватила за руку Макловио, он опять поднял руку. Пришлось остановить и его.
– Послушайте все! Нельзя говорить Сойеру, кто мы такие. Это единственный способ спастись. Может быть, он полицейский. Или ловит преступников за вознаграждение. Он, не моргнув глазом, поведет вас на виселицу. А может быть, он бандит, знакомый Луиса, или...
– Когда он очнется, мы спросим его, кто он такой, – сказал Макловио, – а потом я набью ему морду и...
– Он не знает, кто он такой, – возразила Сафиро, не давая Асукар раздеться. – Монахини сказали, что он потерял память. Но он может все вспомнить завтра, послезавтра, через неделю... Когда это случится, наше положение станет еще более опасным. Думаю, вы понимаете, что мы должны молчать. А теперь, – девушка повернула Асукар лицом к двери, – уходите! Все, кроме Тья.
Ворча и шаркая ногами, старики поплелись из комнаты. Макловио задержался на пороге.
– Но если он узнает, что мы грозная банда Кинтана, он испугается и не посмеет...
– Испугается?! – крикнула Сафиро. – Чего он испугается? Твоей бутылки? Или храпа Лоренсо? Или, может быть, проповедей Педро? Держи язык за зубами, понял, Макловио?
Старик попытался гордо выпрямиться, но зашатался и схватился за дверь.
– Слышу, не глухой, – пробурчал он и ушел.
Довольная, Сафиро повернулась к кровати и принялась торопливо раскладывать медикаменты на маленьком столике.
Я нашла это виски под подушкой у Макловио, Тья. Она достала бутылку из кармана юбки. – Если Сойер очнется, мы дадим ему выпить, и он опять заснет.
– Моему маленькому Франсиско рано пить вино. Он еще ребенок. Но хорошо, что ты принесла бутылку. Смочи нитки и иголки.
Сафиро сделала, как просила Тья.
– А теперь помоги мне раздеть его, chiquita. Из его ноги идет кровь, надо снять с него брюки. Одна я не справлюсь.
Девушка смотрела, как Тья стягивает с незнакомца сапоги, и с волнением думала о том, что скоро увидит обнаженного мужчину. Она много раз наблюдала, как ее старики купаются в ручье, но у Сойера было совсем другое тело.
Сафиро расстегнула его брюки. Оказалось, что на Сойере нет белья. Свидетельством тому служила густая поросль темно-рыжих волос у него в паху.
Девушку бросило в жар, сердце взволнованно забилось в груди. Такое же странное томление она испытала, когда смотрела на Сойера из окна монастыря.
– Ayudame, – сказала Тья, – помоги мне. Дрожащими руками Сафиро помогла Тья снять с молодого человека тесные брюки.
– Ох, мой бедный маленький Франсиско! – воскликнула старуха, увидев рваную рану на бедре мужчины. Здесь пума оставила самые страшные отметины. – Сафиро, намочи тряпки и помоги мне промыть его раны!
Сафиро не шелохнулась. Она стояла как вкопанная и смотрела на Сойера Донована. Едва сознавая, что делает, девушка шагнула к кровати. Все тело Сойера покрывал ровный загар. Конечно, его кожа была светлее, чем у нее, но считалась темной для белого человека. Наверное, он много времени проводил на солнце без одежды. Купался или просто загорал.
Эта мысль еще больше взволновала девушку. Пот тонкой струйкой скатился у нее между лопаток.
А какие мускулы! Плечи, грудь, живот, ноги... Даже Макловио, который в молодости был очень силен, не мог бы сравниться с Сойером.
Исполненная благоговейного страха, девушка продолжала осматривать незнакомца. Взгляд ее скользнул туда, где смыкались его ноги...
Асукар много рассказывала о том, что происходит в постели между мужчиной и женщиной, и сейчас Сафиро припомнила эти рассказы.
– Сафиро!
Вздрогнув, девушка поспешно повернулась к тазику с кипяченой водой, намочила тряпки. «Что со мной? – спохватилась она. – Я любуюсь человеком, который, быть может, умирает у меня на глазах!» Кое-как усмирив неуместное волнение, она занялась глубокой царапиной на правом боку Сойера. Когда рана была полностью очищена от грязи, Тья начала зашивать края, а Сафиро стала промывать разрывы на груди и плече.
Наконец осталась последняя рана. Осмотрев ногу Сойера, Сафиро поняла, что этот след будет заживать дольше всех. Острый коготь прошелся по внутренней части бедра, разодрал ногу от колена почти до самого паха. Чтобы как следует обработать рану, надо дотронуться... там. Dios![4]
– Тья, – тихо проговорила Сафиро, – эта рана... она совсем близко к его... его мужским органам.
– Мужским органам? Да Франсиско еще ребенок!
«Ничего себе ребенок!» – подумала Сафиро, оглядывая щедрые достоинства Сойера. Она взглянула на его лицо. Он спит и не узнает, что она его трогала. Конечно, может быть, ему это понравилось бы. Асукар говорила, мужчины любят, когда их трогают там.
Впрочем, какое ей дело до того, что ему нравится, а что нет? Этот человек может быть опасен, и она не собирается угождать мужчине, который представляет угрозу для нее и для ее людей.
– Сафиро, – окликнула Тья, – что ты стоишь? Начав с колена, Сафиро принялась отмывать рану Сойера от крови и грязи.
Вдруг раненый застонал.
Девушка подняла голову и увидела, что тот сдвинул брови. Он чувствует, как она его трогает!
Сафиро отдернула руку.
– Он чувствует, Тья!
Женщина затянула последний стежок на ране и завязала нитку крепким узлом.
– Он спит.
– Ну и что? Он чувствует, как я его трогаю.
Тья взглянула в лицо Сойера и пожала плечами:
– Тебе кажется, nina. Ты просто устала. Он спит так крепко, что, если бы Марипоса опять набросилась на него, он бы даже не узнал. Пойди к себе и отдохни немножко.
– Я не устала. – На самом деле Сафиро буквально валилась с ног, но старательно это скрывала. Ее старики помогали ей как могли, и она не хотела сваливать на них заботу о незнакомце. – Я молодая и сильная. Я...
– Молодые и сильные тоже устают. Ты все утро работала в огороде, Сафиро, потом таскала воду с ручья, пыталась построить новый курятник, ходила в монастырь, а потом убегала от моего сына. А он, наверное, просто хотел погнать тебя и спросить, где я. Иди поспи. Когда мне захочется спать, я разбужу тебя. Кто-нибудь обязательно должен быть рядом с моим маленьким Франсиско. У него скоро начнется жар. Тогда надо все время обмывать его холодной водой.
– Обмывать его?
– Да. И делать это будем только мы с тобой, Сафиро. Макловио вечно пьян, он может его утопить. Лоренсо заснет раньше, чем закончит дело. От Педро тоже мало толку – он будет читать над ним молитвы. А Асукар его изнасилует. Ты ведь не откажешься мне помочь, Chiquita!
Сафиро бросила тряпку в тазик.
– Ну что ж, Тья, кто-то ведь должен тебе помочь. – Она притворно вздохнула. – Надо так надо.
С этими словами Сафиро направилась к двери, но остановилась на пороге и еще раз взглянула на Сойера.
Сойер смотрел на девушку из-под опущенных ресниц и никак не мог понять, что ярче блестит – ее глаза или огромный сапфир.
Взгляд Сафиро скользил по нему, обдавая теплой волной нежности. Он знал, о чем она сейчас думает.