— У… угу. Давай хотя бы на кровать сядем. Я на этих штуках первый день после кресла, всё ещё привыкаю. Плюс фельдшер сказал, что мне надо как можно реже их надевать, а то ноги от бега и так устают, — попросила Эми.
— С этим не поспоришь.
Конечно же, это была ловушка. Мы оба знали это, и нас обоих это не беспокоило. Но опять же, очень сложно разозлиться на что-либо, когда сидишь на кровати рядом с объектом своих желаний, так что, в этом есть доля здравого смысла. Я помог Эми спустить ноги с кровати и сел рядом с ней, обняв её за плечи. Некоторое время мы просто наслаждались вновь обретённой возможностью сидеть вот так рядом, в тишине. А потом, конечно, я начал говорить и разрушил эту идиллию.
— Слушай, я знаю, что… что тебе в последнее время было тяжело. И я хочу тебе помочь. Я думал, в этом виноваты экзамены, но тут я прихожу к тебе в комнату, а ты плачешь. Меня это убивает. Но я ничего не могу с этим поделать, ведь ты не говоришь ни слова.
— Сказала же, всё в порядке, — пробурчала девушка.
— Нет, не в порядке, — мягко возразил я. — Тебя явно что-то тревожит. Мне-то можно рассказать, ты знаешь.
Эми слегка повысила голос.
— Почему моих слов, что всё в порядке, тебе недостаточно? Ты заботишься обо мне, я уже поняла. Это классно. Но у меня всё хорошо. Ничего такого, о чём тебе стоило бы волноваться…
— Ага, не спишь, постоянно отключаешься от реальности… даже чаще, чем Рин. По мне, так это нисколько не «в порядке», — скептически покачал я головой. — Пойми я просто…. Просто хочу помочь.
— Угу.
— Мне не нравится, когда я вижу тебя такой подавленной. Я хочу, чтобы ты была счастлива, понимаешь? — высказал я свою позицию. Что-то подсказывало мне, что Эми поняла меня неправильно.
Бегунья смерила меня холодным пронзающим взглядом.
— Значит, хочешь меня исправить, Хисао? — Вот теперь она действительно разозлилась. — Хочешь прискакать на белом коне и спасти? Прекратить кошмары и фантомные боли в отсутствующих ногах? Восстановить утраченное?
Слова застревали у неё в горле, а вместо них наружу рвались слёзы.
— Что ж, это у тебя не получится. Ни у кого не получится. Никто не станет этого делать, — твёрдо и вместе с тем отчаянно заявила чемпионка.
Я был настолько шокирован её резкими словами, что даже не мог рта раскрыть. Некоторое время мы сидели молча. К моему удивлению, Эми не пыталась отодвинуться подальше от меня, а наоборот, прижималась всё сильнее. Сделав глубокий вдох, она вновь начала говорить.
— Послушай, мне очень жаль. Просто… всё дело в кошмарах. Об аварии.
Ох. Та авария. И как я не догадался… В ней она как-никак потеряла обе ноги, хотя между нами это ни разу не обсуждалось.
— И обычно я с ними прекрасно справляюсь, потому что могу бегать. Бег прочищает мне голову как ничто другое. Когда бежишь, не нужно ни о чём беспокоиться. Я просто сосредоточена на дыхании или поддержании темпа. Так легче. Легче жить. Просто двигаться вперёд. Не думать ни о чём, кроме следующего поворота. А за ним идёт ещё один поворот, потом ещё и ещё, пока я не почувствую, что больше не могу бежать, или думать, или вообще что-либо делать, пока не останется только снизить темп и пойти шагом, восстанавливая дыхание. После такого не думается ни о чём. Но я слишком долго торчала в этом проклятом кресле. Вот и не было возможности. Сегодня всё просто слегка… накопилось.
— Знаешь, ты могла бы мне рассказать обо всём этом. Тебе не нужно справляться со всем в одиночку, — вновь попытка с моей стороны предложить свою помощь. И вновь безуспешная.
Эми печально улыбнулась, будто пытаясь втолковать ребёнку, что любой огонь может обжечь.
— Я справилась. Всегда справляюсь.
— Но почему? Почему ты пытаешься продолжать всё взваливать на себя? Почему ты не доверишься мне и не позволишь тебе помочь? — взмолился я. Я решительно не мог понять её, и это приводило меня в отчаяние.
Опять эта печальная улыбка. Эми наклонилась и почти по-матерински поцеловала меня в щёку. Подвинувшись ближе к моему уху, она открыла мне эту тайну.
— Потому, Хисао. У меня уже однажды украли всё, что я любила и знала. Не знаю, что со мной будет, если так выйдет снова.
Девушка умолкла, не уверенная, стоит ли рассказывать дальше.
Такое чувство, будто у меня внутри всё скручивается в узел.
Она продолжила.
— Поэтому, я не могу на тебя полагаться, Хисао. И на фельдшера тоже. Вообще ни на кого. Только на себя. Вот как всё должно быть.
Закончив эту коротенькую речь, бегунья опустила голову и прикрыла рот тыльной стороной ладони. Совершенно ясно, что разговор окончен. Я пытался подобрать какие-то слова, но тщетно.