— Во-первых, в Нью-Йорке был далеко не бокальчик. А во-вторых, я и так не собиралась на афтерпати. Джефф заедет за мной в одиннадцать.
— Что ж, спасибо за своевременный ответ, — обиженно рявкает Рэй.
Каждая клеточка актрисы вмиг наполняется сожалением, она подходит к своему коллеге и кладёт маленькую ладошку на его грудь. Рэй поднимает на девушку расстроенный взгляд.
— Пойми, я… я в ужасе сейчас.
— Я заметил это ещё когда тебя несколько раз стошнило на мои туфли, спасибо.
— Зато теперь у тебя новые туфли из соседнего бутика.
— Да уж, сервис тут оперативный.
Они смеются, но Эмма вмиг становится серьёзной. Её ни на секунду не отпускает мысль о том, что её мать сейчас в нескольких этажах от неё и даже не подозревает об этом.
— Рэй… — её тихий шёпот нарушает устоявшуюся на крыше тишину. — Как бы ты отреагировал, встретив свою мать, которую ты знаешь только по фотографиям и вырезкам из журналов?
Рэй с ответом не медлит.
— Ну, если она знаменитая, я бы стряс с неё неплохие бабки.
Закатив глаза, Эмма улыбается.
— Другого ответа я и не ждала.
— Нет, правда, мне твоя хандра непонятна. Подойди к ней и скажи, что ты её дочь, а она бессовестная стерва с нарощенными патлами, которая бросила тебя совсем малышкой.
— Рэй, это невозм… нарощенные, думаешь?
Актёр смеётся и приобнимает девушку за плечи. Слушая размеренное дыхание своего друга, Эмма думает о том, что было бы логично сейчас позвонить Джеффу и умчаться отсюда прочь, никогда не вспоминая эту встречу, а, что самое главное — не рассказывать отцу. Райан любил Монику, искренне и по-настоящему любил, для него немыслимым ударом будет узнать, что она сейчас в США. И давно она здесь? Что, если она всё это время и не уезжала никуда? Информации в интернете про неё не так уж и много, да Эмма и не пыталась что-либо искать.
— Наверное, нам пора спускаться в ресторан, провожу тебя через запасной выход, а ты наберёшь своему копу. Идёт?
— Я обожаю тебя.
Рэй сгребает блондинку в объятия, и так они и следуют до небольшой двери, ведущей к лифту.
— Поэтому топишь меня в своём океане френдзоны?
Закатив глаза, девушка отстраняется и тянет дверь на себя, но в ту же секунду чувствует несильное сопротивление. Они с Рэем переглядываются, и в ту же секунду дверь открывается, а перед друзьями предстаёт высокая белокурая женщина в полушубке. Эмма в удивлении открывает рот. Она хватается за предплечье Рэя, дабы убежать прочь от её пытливых глаз, но парень словно прирос ногами к покрытию крыши. Моника в любопытстве щурится, сжимая в руке пачку сигарет и телефон.
Встретиться со своей матерью в дверях спустя семнадцать лет — прекрасный, чёрт подери, сценарий. Лучше уже не придумаешь. Отлично вписывается к режиссёрам-извращенцам, режиссёрам-наркоманам, влюблённым режиссёрам, помешанным маньякам и прочей чертовщине в жизни Эммы.
— О, я вас знаю, молодые люди, — наконец, Моника решается заговорить и уходит с прохода, становясь напротив двух застывших в ужасе друзей. — Вы — актёры «Города Грёз»?
Все внутренности вдруг сжимаются в тугой узел. Её голос… Эмма смутно помнит что-либо о ней, но где-то там, на самых затворках её памяти, он остался таким же. Девушка несколько раз моргает, надеясь, что, может быть, ей всё это привиделось, ведь с её организмом и так в последнее время что-то неладное творится. Но Рэй удивлён не меньше, а значит — всё это реальность. Очередная суровая, сводящая с ума, реальность.
Да откуда она, вообще, взялась?!
— Д-да, мы… очень приятно, — Рэй первым отходит от шока, протягивая женщине руку.
Не сводя глаз с поверженной в шок Эммы, Моника пожимает руку актёру. Та самая девчушка, которая смотрела на неё со всех постеров в ресторане, сейчас стояла перед ней — абсолютно шокированная происходящим. Саммерс не могла оторвать от неё взгляд, словно смотрит сейчас в зеркало на двадцатилетнюю себя.
— Нам пора, Рэй, — актриса обретает дар речи и сильнее цепляется за руку блондина.
— Но мы не познакомились, — Моника хмыкает и поднимает брови.
— В этом нет необходимости, — таким же тоном отвечает Эмма.
Рэй переводит удивлённый взгляд с одной блондинки на другую. Он не в силах поверить своим глазам. Это немыслимое сходство, даже в голосах, в манере речи и во взгляде! Это роковой момент, он судьбоносный, он видел это только в тех старых сериалах, что любит смотреть его бабуля в Нью-Йорке… был бы здесь Дэвид, он уже собрал бы команду и начал снимать, а потом, как всегда, сколотил бы на этом целое состояние! Были бы здесь журналисты из тура, они уже выпустили бы статью о том, как юная Голливудская актриса встретила свою мать — небезызвестную певицу, это стало бы сенсацией! Он мыслит, как голливудская пиранья, охотящаяся за эксклюзивом, а затем подключает разум и сердце. И они в один голос твердят Рэю о том, чего на самом деле заслуживает Эмма. Его дорогая, горячо любимая, Эмма. Что, если их ждёт воссоединение? Мать и дочь, семнадцать долгих лет находящиеся в разлуке… что ж, это будет очень благоразумно! Эмма ещё спасибо ему скажет!
— Мисс Саммерс, — актёр прокашливается, и, под недоуменный взгляд Эммы, Моника его прерывает.
— Я пока ещё миссис.
«И сколько же раз она уже успела выскочить замуж?» — усмехается про себя актриса, в сотый раз убеждаясь, что решение ничего не рассказывать отцу об их встрече — самое верное.
— Миссис Саммерс, это Эмма Холл. Она играет Мию в «Городе Грёз», а родилась и выросла в Канзасе, — с улыбкой заявляет Рэй.
Эмма чувствует, как стремительно её челюсть летит вниз. Она отпускает руку актёра и выпускает вздох удивления. Моника беззаботно улыбается, протягивая девушке руку.
— Очень приятно, ты красивая, — мурлычет она, игнорируя шок, что искажает лицо Эммы. Девушка пожимает её руку, тряся её в воздухе непростительно долго и прожигая пустым взглядом лицо матери. — Ты должна запомнить этот момент, милая, я никогда не делаю женщинам комплименты.
— Да уж, этот миг она запомнит надолго, — с досадой произносит Рэй и поджимает губы.
Актриса вот-вот рухнет в обморок. Она снова цепляется за друга и едва слышно шепчет.
— Пойдём отсюда.
Спорить бесполезно, хотя бы потому, что Моника никак не отреагировала на эту убийственную информацию. Рэй думает, может быть, Эмма ошиблась, ведь она и так в последнее время потерянная, ещё и это её решение Голливуд оставить — возможно, она перепутала, возможно, эта женщина, пусть и до ужаса на неё похожая, никак с ней не связана? Тем не менее, он уже приоткрывает для Эммы дверь.
Девушка проходит первая, уставившись пустым взглядом перед собой. Она не ошиблась. Здесь невозможно допустить и малейшую погрешность. Это Моника Саммерс. Её мать. Её мать, которая забыла о существовании собственной дочери, о Канзасе, обо всем, что, вероятно, связано с её прошлым. Она замужем, она певица, почему-то, не оперная, зачем ей всё это? У Эммы кружится голова. Они проходят в освещенный коридор, и актриса опирается спиной о стену, прикладывая ладони к пылающим щекам, пока Рэй с виноватым видом нажимает на кнопку вызова лифта.
— Эмма, я…
— Ничего не говори, — блондинка поднимает ладонь вверх. — Я спущу тебя в шахту за то, что ты сказал.
Двери лифта угрожающе разъезжаются в стороны, и Рэй быстро ныряет внутрь. Эмма заходит следом, хватаясь за голову. Возможно, если бы она была старше, возможно, если бы помнила её лучше, ей было бы в разы больнее, она бы уже выла от обиды, но сейчас у неё есть только факты. Факт, что мать бросила мужа и дочь, факт, что спустя годы она не помнит об их существовании. Эмма закрывает глаза. Ей хочется плакать, но слез нет, ей хочется кричать, но и голоса тоже нет. Рэй тянется к кнопкам лифта, в миллионный раз обвиняя себя за этот чёртов поступок, ведь он думал, нет, был уверен, что в следующие секунды лицезреет трогательную сцену воссоединения. Но Моника оказалась хуже, чем он думал.
Они испепеляют пустым взглядом пространство перед собой, когда двери лифта, уже собираясь закрыться, вдруг разъезжаются снова. Их задерживает нога, обутая в дорогущую, расшитую жемчужинами, туфлю, и девушка поднимает взгляд.