— Да, — просто отвечает он. — Да, всё под контролем.
Ключи находятся моментально. Он вставляет их в замочную скважину и проворачивает, но дверь открывать не спешит. А вместо этого становится позади Эммы и обхватывает её талию обеими руками, опаляя шею девушки горячим дыханием. Кожа мгновенно покрывается мурашками, и актриса улыбается, стараясь унять стаю бабочек, разбушевавшихся в животе и груди.
— Открой ты, — шепчет он, отодвигая белокурые локоны.
Эмма задерживает дыхание и с торжественной улыбкой толкает дверь от себя. Её встречает абсолютная темнота, и девушка уверена, что где-то в ней прячутся её лучшие друзья и Лаки. Она оборачивается к Джеффу, улыбаясь, но он лишь пожимает плечами, стоя всё так же позади неё.
— Заходи, чего же ты стала? Твой дом.
Ничего не понимающая Эмма делает неуверенный шаг в темноту, затем ещё один, а затем ещё, пока не оказывается в тёмном коридоре, где не видно даже очертаний мебели. Девушка шарит руками в воздухе в надежде наткнуться на Джеффа, но он вдруг куда-то исчезает. Как в тех фокусах, что крутили в детстве по телевизору.
— Джефф? — растерянный шёпот достаётся темноте. Она оборачивается, делает шаг вправо и тихо взвизгивает от боли, наткнувшись на комод. — Джефф! Ребята? Где вы все?
К счастью Эммы, она нащупывает рукой стену, проводя ладонью по всей её поверхности в надежде наткнуться на выключатель. Как было бы здорово, если бы она помнила о его местонахождении!
— Ну, это уже не смешно.
— А по-моему, очень даже.
С этими словами яркий свет вдруг озаряет весь дом. Глаза девушки, привыкшие к темноте, вмиг сужаются, не позволяя ей увидеть что-либо в радиусе одного ярда. Когда белая дымка проходит, а знакомая мебель обретает очертания, Эмма удивлённо ахает.
Jasmine Thompson - Willow
Мерцающая паутина гирлянд растянулась по лестничным перилам, играет на комоде, обводит контур дверных проёмов, омела ждёт своего часа в проходе между кухней и прихожей, а на входной двери висит рождественский венок. Снежный шар, в котором заточена Рокфеллеровская ель, аккуратно стоит на полке, которой прежде здесь не было. Надувной Санта приветливо машет Эмме со второй ступеньки на лестнице. А там, в гостиной что-то радостно мелькает, и обескураженная девушка на негнущихся ногах проходит внутрь, ошеломленно замирая.
Невероятной красоты ель, мерцающая сотнями крохотных огоньков, увешанная рождественскими игрушками, встречает девушку посреди гостиной. Она — небольшая копия Рокфеллеровской ели, той самой, на которую с замиранием сердца неделю назад смотрела Эмма. Кажется, нет ни дюйма на этих многочисленных ветвях, что не пестрили бы рождественскими огоньками, все из которых отражаются во влюблённых глазах актрисы. В душе поднимается буря эмоций, в уголках глаз скапливаются слезы, когда она замечает, сколько подарков устроилось под этими пушистыми ветвями, сколько гирлянд мерцают сейчас в небольшой гостиной Джеффа.
Всё это напоминает Рождественскую сказку. Здесь и правда есть место чуду.
— Боже мой… — шепчет девушка, будучи не в силах оторвать взгляд от сотен огней и украшений, собравшихся в одном месте.
Эмма слышит тихие шаги позади себя и с улыбкой оборачивается. Джефф внимательно следит за её реакцией, но даже не успевает перевести дух, когда актриса срывается с места и с разбега ныряет в его объятия. Её сердце бешено колотится от всепоглощающей любви, от благодарности, от счастья, и она поднимается на носочки, целуя каждый миллиметр лица своего мужчины. Он смеётся, он выглядит таким же счастливым и таким же взволнованным, как она. В его голубых глазах отражаются все эти золотистые огоньки, как у неё. И кажется, сейчас, в их маленьком мире нет никого, кроме них. Кажется, в их огромной Вселенной они — единое целое.
— Джефф, не могу поверить, что ты украсил дом к Рождеству спустя столько лет… — шепчет она, чувствуя, как комок слез уже сдавливает горло.
Капитан перехватывает её руку и оставляет на запястье долгий поцелуй. Когда он поднимает на неё взгляд своих голубых взгляд, Эмма готова поклясться, у неё подкашиваются ноги.
— Пойдём, — говорит он и ведёт девушку на кухню.
И здесь — повсюду — рождественские огоньки и украшения, а Эмма не в силах отвести восхищенный взгляд от его широкой спины. Мужчина открывает дверь, ведущую на задний двор.
На улице темно, и когда Джефф отпускает её руку, она мгновенно теряет его высокую фигуру во мраке ночи. Она стоит одну минуту, две, а затем щелчок — и небольшой задний двор озаряется неярким светом.
Эмма обескураженно открывает рот.
Задний двор, который столько лет пустовал, который не имел ничего, кроме пустующей террасы и одинокого стула вдруг стал словно бы декорациями к рождественской сказке. Эмма не могла поверить своим глазам — повсюду лежали сугробы, а некогда заросший газон был устлан толстым покрывалом снега. Забор с некогда потрескавшейся краской был теперь любимого цвета Эммы — ярко-жёлтым, увешанным сетью золотистых гирлянд. Теперь не было одинокого стула на террасе, а вместо него — два кресла-качалки, устланные клетчатым пледом. Небольшой журнальный столик, на котором стояли рождественские свечи, толстые перила с еловыми ветками на них, искусственная ель посреди двора, а сланцевая дорожка справа от неё, припорошенная снегом, уводила вглубь заднего двора, где расположилась небольшая сцена. Она даже больше походило на беседку, но к ней возводились деревянные ступеньки, украшенные гирляндами, на паркетном полу расположилось несколько стульев и декораций в виде надувного Санты, пластикового дома и идущего от него картонного забора. Эта имитированная сцена была словно бы маленькой копией их дома.
Всё искрится, мерцает, всё в снегу, гирляндах и еловых ветвях.
Эмма прикрывает рот обеими руками, качая головой.
— Я в сказке… — восхищённо шепчет она, переводя взгляд на взволнованного Джеффа.
Он улыбается уголком губ. Эмма выглядит самым счастливым ребёнком, которому предложили остаться жить в магазине игрушек накануне Рождества. Это то, чего он добивался. И это не всё.
— Пока не в сказке, — говорит он, а затем наклоняется и опускает рычаг какого-то небольшого аппарата, расположившегося у ступенек.
В ту же секунду в воздухе начинают кружить хлопья снега, они падают на плечи девушки, на землю, на перила, они покрывают всё вокруг, и Эмма стремительно сбегает по ступенькам, радостно смеясь и кружась под этим снегопадом. Это всего лишь пена, что совсем скоро исчезнет, но для неё — это снег, это настоящий снегопад, это настоящее чудо, это сказка, и она кружится, она смеётся и хлопает в ладоши, словно маленький ребёнок.
— Джефф, ты даже не представляешь, насколько я счастлива! — кричит Эмма, подставляя лицо снежинкам. — Не могу поверить, что ты сделал всё это для меня!
В душе ураган, метель, пурга, она кружится и кружится, не понимая, почему Джефф всё ещё стоит на месте. Ей не верится, совсем не верится в то, что её суровый ледяной капитан на такое способен. Он подарил ей настоящую Рождественскую сказку, он соорудил для неё сцену, он преобразил задний двор. Девушка радостно смеётся, не в силах поверить в свое счастье, и Джефф в ту же секунду оказывается рядом, хватая её за руку.
— Пойдём со мной, — шепчет он.
Но Эмма резко хватает его за рукав, поднимаясь на носочки и целуя со всей нерастраченной за эти бесконечные дни без него любовью. Джефф отвечает ей с теми же чувствами, но вдруг резко подхватывает девушку на руки и несёт её в сторону сцены. Эмма запрокидывает голову и смеётся, чувствуя, как снежинки из пены ласкают и щекочут её лицо.
— Ты самый лучший мужчина в мире, — говорит она. — Я так тебя люблю.
Джефф ставит её на ноги уже на сцене. Эмма разглядывает этой невероятной красоты сооружение, сделанное своими руками и чувствует, как слезы стекают по её щекам.
— Не могу поверить, ты сделал для меня сцену? — не переставая оборачиваться, шепчет актриса. — Это… я… у меня нет слов…
Капитан становится напротив неё и смотрит куда-то девушке за спину, но когда она хочет обернуться и проследить за её взглядом, Джефф поворачивает её лицо обратно, обхватывая подбородок двумя пальцами.