Евгений Шиков
Цап-цап
Остановка
Асфальт на подъезде к Жданово заменили, а вот остановка осталась прежней — вся в дырах и проплешинах, через которые была видна застрявшая в цементе арматура. Изнутри темнели какие-то агитационные плакаты — то ли зовущие на давно прошедшие выборы, то ли на какие-то бесполезные собрания. Рядом с остановкой торчал огромный цементный пшеничный колос с надписью «Колхоз „Пламя“». Он тоже не изменился за прошедшие годы — лишь еще больше потемнел да рельеф на самой его верхушке уже начал осыпаться.
Семен подтащил свою сумку к остановке, присмотрелся было к лавочке, но та, грязная и обшарпанная, не вызвала в нем доверия. Тогда Семен поставил сумку на асфальт, где почище, достал сигарету — и закурил. Обернувшись на дорогу, он проводил взглядом исчезающий за поворотом автобус. Когда тот скрылся окончательно, Семен стал смотреть по сторонам.
Сверху палило солнце. Пахло разогретым асфальтом. По обочине дороги, по направлению к городу, топала совсем молодая, лет двадцати, девчонка в ярко-желтых шортах и розовых шлепках. Поравнявшись с остановкой, она заметила Семена и сбавила шаг.
— Здравствуйте, — сказала она.
— Добрый день. — Семен улыбнулся. Он никак не мог привыкнуть к тому, что в деревнях все друг с другом здороваются. — А вы местная?
— А что? — поинтересовалась девушка. В ее голосе послышалось праздное любопытство.
— Я здесь в детстве когда-то жил. — Семен улыбался, щурясь на солнце. — Лет в шесть сюда приехал, почти на полтора года. Когда родители переезжали в Москву и ремонт там делали, а старую квартиру уже другим людям продали. У меня тут тетка жила, Маргарита Павловна, вон там, за речкой…
— Так она померла уже давно, — безразлично произнесла девушка, но вдруг спохватилась. — Ну, то есть вы же знаете?
— Да, знаю. — Семен кинул окурок в урну, но промахнулся. — Родственники ее из Калининграда письмо присылали, настоящее.
— В смысле — настоящее?
— Бумажное. На бумаге то есть.
Девушка непонимающе смотрела на Семена. Тот рассмеялся и пошел в сторону урны, рядом с которой продолжал дымиться бычок.
— Я к тому, что в наше время письма все шлют электронные. А тут — настоящее, бумажное письмо. Оно, правда, пришло, когда уже похоронили ее, поэтому я и не приехал. Только вот сейчас собрался.
— Так и дома ведь ее уже нет. — Девушка вытащила одну ногу из сланца и, вытянувшись, словно цапля, с наслаждением почесала пяткой у колена другой ноги. Затем сложила руки на груди и зевнула. — Сгорел год назад. Там алкаши летом жили. С ними и сгорел.
— Как с ними? — Семен, выпрямившись с дымящимся в пальцах бычком, обернулся к девушке. — Прямо с людьми?
— Говорю же — с алкашами.
— А много?
— Четверо.
— Ужас. — Семен посмотрел на дымящийся окурок, аккуратно потушил его и кинул в урну. — Но я так-то не в дом приехал. Я за грибами.
— За грибами? — протянула девушка. — Это за какими такими грибами?
— За вашими грибами. — Семен вернулся к своей сумке и легонько ее пнул. Сумка отозвалась металлическим звяканьем. — Вот и ведро с собой взял. В Смоленске, на вокзале, купил. Четыреста рублей. Оцинкованное.
— Так какие сейчас грибы? — удивилась девушка. Она уже опустила ногу, но обратно в сланец засовывать ее не спешила. — Это в августе надо приезжать или даже в сентябре. Сейчас сушь. Сыроежки только если, ну и лисички, да они с червями сейчас будут.
— Да нет. — Семен посмотрел в сторону леса. — Я помню, тут грибов полно, все лето можно собирать. Где-то вон там, несколько километров если в ту сторону, там после плотины дорога такая была…
— Это на болото, что ли? — Девушка нахмурилась.
— Ну да. Там же грибы сейчас есть? На опушках, в смысле.
— Ну да, наверное. Так то ж болото.
— Ну и чего, что болото? Грибы-то везде грибы.
Девушка с интересом разглядывала Семена, затем улыбнулась и покачала головой.
— Ну вы даете. На болото в одиночку, не зная дороги?
— И что? Опасно там, что ли?
— Бывает, — просто кивнула девушка. — Там же топь. И кочки все одинаковые да деревья. Заплутаете — до ночи не выберетесь. А ночью — все.
— Что — все? — Семен вытащил из сумки бутылку «Селивановской», открутил крышку, приложил к губам и поморщился. Минералка на жаре стала теплой и невкусной. — Русалки, что ли, в болото утащат?
— Да черт его знает. — Девушка пожала плечами. — Люди так-то пропадают, а отчего — не знает никто. Может, и русалки.
— Серьезно? — Семен убрал бутылку воды обратно в сумку. — Прямо вот так и говорят? Что русалки утащили?