Эмма не знала, как идёт время в той реальности, но если здесь прошло всего ничего, то там Генри уже вырос. Совсем стал большим и в заботе не нуждался. Как ей хотелось, чтобы он пошёл с ними, но ему нужно было завершить миссию. А после его отъезда стало совсем в доме тихо. Эмма, бывало, ставила одну лишнюю тарелку, а потом грустила, что нужно убрать эти приборы. Но её очень радовало, когда в гости на завтрак прибегал маленький брат. Он всегда садился рядом с Киллианом и слушал его истории про пиратов, чем не очень был доволен Дэвид. Они с Мэри Маргарет учили Нила быть принцем, поэтому в гостях у сестры малыш явно расслаблялся. Эмма любила младшего брата и почти ничего ему не запрещала, в том числе и проказничать.
Больше всего на свете Свон волновалась, как воспримет новость Генри о том, что у них с Киллианом скоро родится первенец. Она беспокоилась и о том, что не справится с ребёнком, ведь отдала Генри сразу же после того, как родила. Она ничего не знала о материнстве, и даже то, что сын нашёл её, когда ему было десять лет, не может заменить того, что она бы дала ему, если бы оставила. Он простил её почти сразу, а вот она до сих пор не могла отпустить эту боль, с которой ей пришлось жить много лет. Ей снились кошмары, она вставала среди ночи и думала, чтобы бросить всё и узнать, как живёт её малыш. Она желала для него лучшего, потому что сама бы не дала для него хорошей жизни. Поэтому она рада, что получила второй шанс.
Киллиан заметил задумчивое лицо жены и подошёл к ней. Она развернулась к нему, заглядывая в голубые счастливые глаза. Эмма никогда бы не подумала, что станет женой Капитана Крюка и вообще обретёт счастье. Но больше всего миссис Джонс радовало, что Киллиан был счастлив, когда она ему сообщила о беременности.
— Что такое, любимая? — спросил Крюк, положив руку ей на живот, и улыбнулся.
— Всё в порядке, — ответила Эмма. — Я рада, что увидела Генри и что он в порядке.
— Я тоже, — сказал Киллиан. — И ещё…
— Что? — спросила Эмма, смотря на него.
Киллиан улыбнулся. Он задумался о том, что сказала ему его альтернативная версия. Он искал дочь, которую давно потерял, и из-за этого потерял смысл жизни. Но значит ли это, что и у него с Эммой будет дочь? Ему хотелось этого больше всего. Иметь маленькую пиратку, похожую на жену, потому что никого красивее на свете он ещё не видел. Он бы играл с ней, показывал весь волшебный мир, оберегал всю жизнь.
Джонс до сих пор не верил, что обрёл свой счастливый конец. Он разуверился в этом после смерти брата, став пиратом и злодеем. Даже когда он встретил Милу, то думал, что наконец может быть счастливым, однако это продлилось совершенно, недолго. Муж Милы, Румпель, став тёмным, разрушил всё, что мог, и убил её. Джонс не смог с этим смириться и пообещал себе, что отомстит за любимую. Прошло много лет, прежде чем он встретил Эмму Свон. Только ради неё он отказался от мести, ведь сын Милы, Нил, оказался отцом Генри — сына Эммы. Ради его памяти он не стал трогать Румпеля, хотя всё равно жаждал убить его.
Он долгое время добивался Эммы и, когда она ему открылась, боялся, что недостоин её, ведь она была принцессой, королевских кровей. Но ради неё Киллиан готов был на всё, даже умереть. И один раз даже думал, что навсегда покинул мир, когда бог Зевс вернул его к Эмме. Больше всего на свете он не хотел причинять боль именно ей, зная, что она и так натерпелась за свою жизнь.
— Я подумал, что, если у другого меня есть дочь… — он запнулся. — Значит ли это, что и у нас будет малышка?
— А ты хочешь девочку? — Эмма вопросительно подняла взгляд.
— Эмма, я буду и мальчику рад, — ответил Киллиан. — Но я буду счастлив, если будет маленькая принцесса.
Эмма улыбнулась. Она и сама не знала, кто будет, но ей было всё равно. Этот ребёнок был от любимого человека, и ей большего не нужно. Они давно подтвердили, что у них истинная любовь. Киллиан доказал ей, что ему можно довериться, что он всё сделает ради неё и Генри. И ей было важно знать, что для сына он стал настоящим другом. Когда они обнимались при прощании, она едва сдерживала слёзы.
— А что если я скажу, что мы можем узнать пол ребёнка до определения по УЗИ? — спросила Эмма, загадочно улыбаясь.
— Как это? — не понял Киллиан. — Ты говорила, что раньше двенадцати недель нельзя узнать.
— Да, говорила, но мне феи дали волшебный камень, который может определить. — Эмма мгновенно махнула рукой, и они оба оказались в спальне. Потом она подошла к тумбочке возле кровати, достав из неё какой-то предмет, оказавшийся шкатулкой. Она открыла её и взяла, казалось, обычный камень. — Вот он.
— И как эта штука работает?
— Как они сказали: если он засветится синим, то будет мальчик, а если розовым — девочка, — произнесла Эмма. — Если ты не хочешь, мы не будем пробовать.
— Мне уже не терпится узнать, Свон, — признался Киллиан. — Я готов, любимая.
Эмма улыбнулась. Она не спеша поднесла камень к животу и стала ждать. Сначала ничего особого не происходило, и Джонс подумал, что это бесполезная штука. В последнее время магия фей подводила их, может, и камень просрочен. Но неожиданно он начал светиться белым светом, а потом начал приобретать оттенки розового. Уже через полминуты камень светился уверенным розовым цветом. Эмма подняла взгляд на Киллиана, когда тот накрыл её руки своими ладонями.
— Девочка, — произнесла Эмма.
— Значит, будет девочка, — прошептал Киллиан, а потом поднял Эмму на руки и стал кружить, отчего та засмеялась, но почти сразу же попросила отпустить её.
Как только Киллиан отпустил любимую жену, он страстно прильнул к её сладким манящим губам. Она ответила на его поцелуй, и он положил руку на её живот, туда, где зародилась новая жизнь, их малышка.
18. Наш второй шанс
С тех пор как Киллиан пожертвовал собой ради остальных, вобрав в себя всю мощь тёмных, прошло не так много времени. Эмма не могла поверить в то, что снова осталась одна, снова потеряла любимого человека. Изо дня в день она лежала на диване в квартире Прекрасных и смотрела в одну точку, пытаясь справиться с той болью, что причинила ей гибель Киллиана. Но все её попытки снова начать жить, как и прежде, оканчивались провалом. Она любила этого пусть и нахального, но любимого пирата, и не готова была отпустить. Всё в их доме, который Киллиан выбрал, ещё будучи в Камелоте, напоминало ей о нём, и она не могла там находиться. Слишком много воспоминаний, слишком много боли…
Мэри Маргарет и Дэвид не раз пытались поговорить с дочерью, но та снова воздвигла вокруг себя стены, никого, кроме Генри, к себе не подпуская. Для него смерть Киллиана была достаточно тяжёлой, ведь он, кажется, смог заменить ему отца, в котором парень нуждался. Но Генри старался держаться ради матери, чтобы показать, что он сильный. Но Эмма не могла держать себя в руках. Не проходило ни одного дня, чтобы она не вспоминала о нём, и не проходило ни единого вечера, чтобы она не рыдала, захлёбываясь собственными слезами. Что самое главное, в смерти любимого Эмма винила себя. Если бы она тогда, в Камелоте, отпустила его, то ей не пришлось бы испытывать всё это вновь. Но она не могла иначе. Он смысл её жизни… Он и есть её жизнь. И, лёжа на диване и пребывая в абсолютном одиночестве, Эмма рыдала, мечтая только об одном: увидеть его, поцеловать, выражая всё то, что она испытывала в эти скорбные дни, снова почувствовать запах моря, снова ощутить его рядом с собой. Но, увы, всё это невозможно. Он погиб, и с этим нужно смириться.
Когда она закрывала глаза, перед ней возникали картинки. Самые счастливые моменты с Киллианом. Эмма жалела, что так мало говорила ему слова любви. Их ночь в Камелоте была самой лучшей. Она помнит, как он ласкал её, шептал на ухо тёплые слова. Не испытывала она ещё столько любви, сколько дарил ей Киллиан. Он разрушил все её барьеры и стены, она впустила его в свою жизнь. А судьба снова их разлучила…