"Но я обвела злодея вокруг пальца! Пусть он распоряжается в нашем родовом владении, главного секрета ин-Скиров он не узнает никогда. Замок стоит на развалинах древней крепости с обширным подземельем, а в стенах проложены тайные ходы, о которых известно только членам нашей семьи. Так что я просто сбежала от мерзавца через дверцу за портьерой. Видела бы ты, как он бесновался!
Сначала я хотела поскорее выбраться наружу, но кто-то из дальновидных предков оборудовал здесь, внизу, маленькое убежище со всеми удобствами и даже позаботился о пищевом амулете. Знаешь — чтобы еда долго не портилась. И я решила: пока он ищет меня по всей стране, буду сидеть мышкой у него под носом. Прошло уже пять месяцев, а проклятый уродец так ни о чем и не догадался!
На обратной стороне я начертила тебе схему ходов и той части подземелья, которой пользуюсь сама. Кружочками помечены глазки, чтобы наблюдать за происходящим в замке, а крестиками — потайные двери. Ночью будешь незаметно выходить на кухню и брать еду — никто не хватится, я все время так делала. Думаю, где-нибудь через полгода и предатель, и король поверят, что я исчезла навсегда. Тогда ты покинешь убежище и отправишься в Киланту к моей тете по отцу, она поможет тебе уехать из страны".
Лена повернулась на бок, устраиваясь поудобнее, но решила все-таки дочитать. Оставалось всего несколько строк:
"Пока ты в убежище, предателя можешь не опасаться. Мой отец его наказал, успев послать убийственный импульс через энтоль. Правда, злодей, льгош его забери, выжил, но лишился глаза и магического дара. Без своей магии он беспомощен и никогда тебя не найдет.
Прощай. Не пытайся повторить ритуал перехода. Портал срабатывает только один раз".
Смятый лист бумаги выпал из ослабевшей руки, и Лена провалилась в сон. Ей снился здоровенный косматый циклоп, который гонялся за девушкой в синем платье, таращил налитой кровью глаз и клацал страшными клыками.
Проснувшись, Лена прошла все стадии неверия и паники, но сколько ни щипала себя за чувствительные места, ни терла глаза, ни призывала на помощь Дэвида Копперфильда и ни пыталась развеять галлюцинацию усилием воли, мир вокруг не желал возвращаться в норму. Этот возмутительно неправильный мир по-прежнему состоял из мрачных коридоров, слепяще ярких светильников и двух жилых каморок со старомодной, по-крестьянски простой мебелью.
По соседству с каморками очень кстати обнаружилось ванная комната с весьма примечательной начинкой. Во-первых, там имелась медная лохань, вид которой вызвал в Лениной памяти строчку "Бух в котел — и там сварился", а во-вторых — удобный стульчик для задумчивых посиделок с хорошей книжицей.
Ванная могла похвастаться водопроводом, правда только с холодной водой, зато пригодной для питья — по крайней мере, на вкус. В одной из каморок нашелся ларь с продуктами. На его крышке лежал тяжелый каменный диск, испещренный пиктограммами — должно быть, тот самый "пищевой амулет". Под крышкой прятались сыры, колбасы и две булки хлеба подозрительно натурального вида. А пахли — с ума сойти! Посуда и столовые приборы отыскались в буфете у стены, так что голодной Лена не осталась.
Разумеется, в историю об обмене телами она сразу не поверила. Логичнее было предположить, что неизвестные злоумышленники подмешали в ликер забористого дурмана, а ее выкрали и заперли в каменном мешке. Непонятно только — зачем. Лена, чай, не дочка нефтяного магната, чтобы выкуп за нее требовать.
Даже зеркало в ванной, среднего размера, в узкой металлической раме, не убедило до конца. Стекло показывало хрупкую, болезненно бледную девушку с тонким личиком, огромными глазами красивой удлиненной формы и толстой каштановой косой до пояса. Именно показывало, а не отражало, решила для себя Лена.
Не могло это анемичное создание в платьице с узким лифом и юбкой клеш до середины икры быть Леной Кавериной, которую бабушка называла не иначе как "кровь с молоком", а школьный физкультурник настойчиво старался загнать в секцию баскетбола или тяжелой атлетики. Зря, кстати, старался: Лена предпочитала лыжи и плаванье. К тому же, субтильная аристократка в зеркале еще и выглядела лет на десять моложе.
На столике в спальне тикали часы — деревянный коробок с циферблатом вполне привычного вида: две стрелки, двенадцать часовых отметок. Цифры выглядели совершенно не по-человечески — как и закорючки в письме, но это не помешало Лене понять, что сейчас ровно два тридцать. Дня или ночи?
Ладно, положим, она не сошла с ума на почве душевной травмы и алкогольного отравления, а в самом деле перенеслась в чужое тело. Значит, надо найти способ вернуться назад.