Плач отчаяния.
Плач потери.
Чьи-то руки обнимают меня. Меня захватывают в сильные, теплые, медвежьи объятия. Глубокий голос шепчет мне успокаивающие слова, которых я не слышу. Или просто не хочу слышать.
Я смотрю вверх, на добрые, карие глаза. Я хриплю.
— Какого хрена, Рок?
Его глаза становятся грустными, и он тихо говорит:
— Милая, Лили. — Он смотрит по сторонам и продолжает: — Мне не следует быть здесь.
Хватая его за рубашку, я отчаянно спрашиваю:
— Он мертв? Я имею в виду, по-настоящему мертв?
Рок долгое время не отвечает. Своим рукавом, он вытирает мои слезы и заправляет прядь волос мне за ухо. Его выражение лица мне понятно. Это ответ для меня.
Мое сердце разбивается еще больше.
Рок шепчет:
— Он умер, сладенькая.
Я всё еще не могу принять это.
— Откуда вы знаете? Они нашли его?
Он качает головой.
— Они нашли фрагменты костей под обломками, которые совпали с его.
Мои губы дрожат, и я просто киваю. Он молча, крепко меня держит. Без слов мы с ним вместе скорбим. Отстраняясь от него, я мягко спрашиваю:
— Когда я смогу снова тебя увидеть?
Лицо Рока становится еще более мрачным.
Я опускаю голову, закрываю глаза дрожащей рукой и плачу еще сильнее. Мое сердце разбивается ее больше. Я теряю их. Всех их.
Мою первую любовь.
Моих первых настоящих друзей.
Всех людей, которых я люблю и которые мне небезразличны.
Я поднимаю на него глаза и с трудом произношу:
— Почему?
Одинокая слеза катится из глаз Рока, когда он объясняет.
— Потому что мы не существуем, малышка. А у тебя не может быть воображаемых друзей.
Мы пристально смотрим друг другу в глаза. Рок начинает уходить от меня.
Задыхаясь, я прижимаю руку к сердцу. Я чувствую, как оно трескается с каждым шагом, который он делает, уходя от меня. Когда отходит достаточно далеко, он выкрикивает:
— Ты никогда не будешь одна, Лили. — Он целует свои пальцы и прижимает их к сердцу. — Я всегда буду за тобой присматривать. — Рок улыбается мне сквозь слезы, и пытается подмигнуть, заигрывая, как он может, затем разворачивается и уходит из моей жизни.
Снова.
23 глава
Лучшее место, где можно быть
Лили
Если бы я могла вернуться в прошлое, что бы я изменила?
Я бы многое изменила в жизни, которой жила.
Я бы противостояла своему отцу. Разговаривала более откровенно со своей матерью. Завела себе друзей. Я бы говорила своей сестре, насколько я ценю ее любовь и поддержку. Каждый день.
Я бы была более компанейской и менее пассивной. Постояла за себя и боролась бы за право жить так, как хочу. Я бы взяла бразды правления своей жизнью в свои руки.
Я была бы смелой.
Прошло шесть месяцев после взрыва. Шесть месяцев назад был убит Нокс. Его у меня забрали.
Вы знаете, как говорят: «Время лечит все раны»? Время, кажется, работает против меня по неизвестным мне причинам, потому что мои раны всё еще чувствительны, болезненны и не заживают. Но никто их не видит. Мои голова и сердце уже не существуют по отдельности. Они связаны. И они сработались вместе, чтобы издеваться надо мной. Они оба говорят мне одно и то же.
Двигайся дальше.
Мои глаза наполняются слезами, и я срываю тоненькие стебли травы, покрытой росой. Кручу их между пальцами, удивительно, что я могу чувствовать влагу на кончиках пальцев. Я больше ничего не чувствую.
Я онемела. До самой сути.
Я не видела своего отца несколько месяцев. Время от времени мы разговариваем, но многое изменилось. Не то чтобы я винила его за ситуацию, в которой оказалась наша семья, мне просто нужно личное пространство. На самом деле я вообще не хочу никого видеть. Я разговариваю с мамой и Терой почти каждый день, но я не видела мать с тех пор, как уехала из особняка.
Мой отец умолял меня приехать домой, но сейчас, когда угрозы быть убитой, уже нет, я просто хочу быть одна.
Я не ребенок. Я уже взрослая, черт побери.
Есть разница между жизнью и существованием. А моя была глупым существованием.
Не больше.
Но есть еще одна глупая и нездоровая вещь, которую мне всё еще нравится делать, и согласно моему психиатру, она мне очень помогает.
Оказывается, кладбище хорошее место, куда можно прийти скорбеть. Я сижу и наблюдаю, как другие люди навещают надгробия своих любимых. Они должны чувствовать своего рода связь, зная, что они где-то рядом.
Немного общения. Немного смеха. Немного слез. Немного просто молчания.
А у меня ничего нет.
Нокс... его так и не нашли. У меня нет надгробия, над которым можно оплакивать его. У людей, которые не существуют, нет похорон или могил.