— Вы здесь! Вы наконец-то здесь!
Что шокировало меня еще больше, так это то, что эта маленькая женщина практически оттолкнула с пути своего сына, чтобы заключить меня в теплые объятия, и сказала лучшим южным говором, из всех, которые я когда-либо слышала.
— Лили, дитя мое, а я всё думала, когда же тебя увижу! О, дорогая. То, через что ты прошла, — она щебетала. — Заходите в дом и позвольте маме вас накормить.
Игнорируя своего уже смеющегося сына, она шлепнула его кухонным полотенцем, взяла меня под руку и повела меня в свой роскошный дом, который находится в какой-то глухомани.
Нокс тащился позади нас со своей тростью и выкрикивал.
— Мама, ты испекла свои бисквиты?
Она выпятила грудь.
— Дорогой, конечно, я испекла бисквиты. Подливку тоже сделала, малыш. — Она повернулась ко мне. — Так как ему нравится, — сказала она, похлопывая меня по руке.
Мы прогостили у Клэр, которая настояла, чтобы я звала ее мамой, два дня. К концу нашего пребывания там, мне действительно было грустно уезжать. Мне понравилось иметь кого-то, с кем можно поговорить о Ноксе.
Мы сидели за ланчем в наш последний день, и я подливала немного холодного чая всем нам. Когда я подошла, чтобы добавить сахар в стакан Ноксу, он покачал головой и ухмыльнулся.
— Сладкий чай — для кисок, малышка.
Мы обе наморщили нос от его грубости, Клэр произнесла:
— Я знаю, что ты уже не ребенок, Адам, но ты не настолько взрослый, чтобы твоя мама не могла дать тебе подзатыльник. Постарайся это запомнить. — Затем она посмотрела на своего сына и сказала: — Передай мне сахар, сладенький. Мама любит сладкий чай. И я не киска, спасибо тебе большое.
Немного позже в этот же день, Клэр и я сидели на крыльце пока Нокс отдыхал. Он всё еще был в состоянии, когда уставал очень быстро и наше путешествие действительно его измотало.
Наконец-то, когда у нас появилось немного времени наедине, я спросила ее:
— Каким он был в детстве?
Задумчивая улыбка озарила ее лицо.
— Он был неспокойным ребенком. Даже тогда он был требовательным. — Она хихикнула. — Я всегда знала, что он не будет вести обычный образ жизни. Он всегда защищал или помогал кому-то. Всегда знала, что он был предназначен для великих вещей, мой Адам был… — поворачиваясь ко мне, она сказала с благоговением: — Он был исключительным. Хорош во всем. Схватывал всё на лету. Как губка, просто впитывал в себя информацию. За словом в карман не полезет, — она засмеялась. — Господь свидетель, у него это не от меня. Я простая девчонка, из простого городка с простыми потребностями. Мой Адам... он был намного большим.
Я сидела, слушая с улыбкой на лице, пока она не сказала:
— Вот как я поняла, что ты была особенной.
Мои глаза начало жечь, но она продолжила:
— Адам всегда окружал себя особенными людьми. Рок и Бу — особенные, как и он, и когда он сказал, что встретил девушку...— она посмотрела на меня с понимающей улыбкой. — Я знала, что он встретил ее. Ту, которую ищет каждый. Они ищут и ищут, и некоторые умирают, пытаясь найти. И когда ты, наконец, встречаешь ее, что-то внутри тебя говорит: «О, вот ты где. Я искал тебя. И я даже сам этого не знал».
К этому моменту, я уже тихо всхлипывала.
Она объяснила.
— Видишь ли, для меня это был отец Адама. Он был моим недолгое время, прежде чем я потеряла его, но он был именно ЭТИМ человеком. Я знала, что больше никогда так не полюблю. И мне и не нужно было, потому что эта любовь... она всё еще внутри меня. И она делает каждый трудный день немного легче.
Я сказала, судорожно дыша:
— Вы очень мудрая женщина, Клэр.
И она рассмеялась.
— Господи, Лили! Никто никогда не обвинял меня в том, что я мудрая. И прекрати называть меня Клэр. Я люблю, когда ты зовешь меня мамой.
Широко улыбаясь, я закрыла глаза и тихо ответила:
— Хорошо, мама.
Что приводит нас к настоящему.
Глядя на лобовое стекло, я бормочу.
— О, господи, это будет неловко.
Нокс фыркает.
— Нет, не будет. Перестань драматизировать.
Я сердито смотрю на него, склоняюсь над сиденьем и бью его по руке. Он шутливо блокирует удар и смеется.
— Эй, не бей калеку!
Мои глаза вспыхивают. Я снова склоняюсь и бью его еще два раза, пока он смеется. Я ненавижу, когда он себя так называет. Я никогда не смотрю на него как на инвалида или калеку.
Он просто... Нокс.
Мы выходим из машины, достигаем входной двери, и я рада, что попросила Теру подготовить маму и папу к встрече с Ноксом. Я не хотела, чтобы они были шокированы или задавали глупые вопросы, на которые он не сможет ответить. Мой отец беспокоит меня больше всего.
Мне было интересно, как бы он отреагировал на знакомство с человеком, который украл его дочь.